|
Мужчина втянул в себя сырой холодный воздух и поежился. Этот мир за гранью мира был очень странен. Мужчина не знал, что делать. Какая-то женщина поджидала его. Он не знал ее. — Привет, Дайон, — сказала Джуно. Он посмотрел на запястье и увидел, что его имя и в самом деле Дайон. Он улыбнулся. Похоже, это было безопасно. — Я собираюсь взять тебя домой, — сказала Джуно. Она знала, чего ей следует ожидать, и обещала себе, что слез не будет. — Дом? — Место, где ты жил раньше. Он ненадолго задумался, потом осторожно сказал: — Я думаю, мне это понравится... Как называется этот дом? — Витс-Энд, — ответила Джуно. — Этот дом называется Витс-Энд. Он усмехнулся. — Твое лицо мокро, — сказал он. — Разве был дождь? Мужчина был безмерно доволен: он знал, что такое дождь. Это вода, которая падает с неба. ЭПИТАФИЯ Старик жил в уединении долгие годы. Когда-то вместе с ним жила женщина, но это было много лет назад. Как много, он не помнил. Иногда он вспоминал ее имя. Иногда забывал, что она вообще существовала. Иногда он слышал ее голос и вспоминал, что она умерла. Он жил наедине с холмами и небом, наедине со старым домом, который для посторонних выглядел как мавзолей. Он считал себя фермером. У него было несколько кур и овец, и ржавый луг, и старинный трактор, который не работал. Он собирался «на днях» починить трактор и вспахать половину своего пятиакрового поля. Тогда он мог бы выращивать на нем зерно для кур. «На днях». У него не было денег, но каждую неделю продовольствие и пиво доставлялись ему на дом. И зерно для кур. Товары появлялись по ночам, и он всегда находил их утром возле ступенек лестницы. Он не знал ни откуда они появлялись, ни кто их посылает. Они доставлялись так регулярно, в течение стольких лет, что он перестал думать об этом. Они были так же естественны, как закат и зима, как голод и сон. Иногда он видел людей, но большую часть времени не видел никого. Он не придавал этому значения. В дневное время у него было слишком много дел. Вечерами у него были книги, чтобы читать их, и музыка, чтобы ее слушать. Было легко снова и снова читать одну и ту же книгу, поскольку к тому времени, как он добирался до конца, ее начало обычно забывалось. Время от времени его волновали слова этой книги. Потому что время от времени они звучали необычно, как музыка. Он мог с трудом разбирать их и произносить их вслух, восхищаясь тем, чего не понимал, но что чувствовал как просто ритм и рифму. Хотя они были виновны в глазах людей, Осталась еще их надежда, полная бессмертия. И, даже казненные, Они будут щедро вознаграждены, Поскольку Бог испытал их, И нашел достойными себя. Он не понимал полностью значения этих слов, но ощущал, что в них есть какая-то красота. Однажды откуда-то с юга в долину прилетела женщина. Он не знал ее. Он знал только, что она выглядела молодой и полной энергии и что ее волосы в солнечном свете сверкали золотом. Она протянула ему руку. Он не знал, надо ли пожать ее, или поцеловать, или сделать и то и другое. Поэтому он не сделал ничего. — Прошло много времени, Дайон, — сказала она. Он посмотрел на имя, вытатуированное у него на запястье, и понял, что женщина знает его. — Да, — сказал он осторожно, — прошло много времени. — Однажды ты дал мне что-то. — Я? — Да, ты. И немного погодя я верну тебе кое-что... Ты совсем не помнишь меня, так ведь? — Нет. Не помню... Простите... Я должен что-то помнить? — Это не имеет значения. Я собираюсь что-то сказать тебе, Дайон. Может быть, ты многого не поймешь, но это неважно. |
