И прибавила, внезапно переменив тон:

– Понять не могу, зачем вам сидеть в тюрьме. Вас же осудят на долгий срок за измену, и все ради дьяволов, которые нас взорвут!

– Что ж, – спокойно сказал он, – меня осудят за измену, потому что я не хочу стать предателем.

Остроумие этой фразы отдавало высокомерием, и принцесса не сумела сдержать себя.

– Хорошо! – вскричала она, поворачиваясь к двери. – Сидите здесь, гибните, ведь вам безразлично, что мы взлетим в воздух! Бог знает, что задумали эти мерзавцы, но и вы знаете. Только Богу нас жалко, а вам – нет. Вам никого не жаль, вам все безразлично, кроме подбородка да гордыни! А вы безразличны мне.

Она распахнула дверь, захлопнула, и узник остался опять один в своей камере. Он опустился на койку, обхватил руками голову и долго сидел так, а потом встал и с тяжелым вздохом направился к двери, услышав привычные шаги.

Через несколько часов в королевских покоях, когда король брал бокал вермута у более покладистого лакея, премьер-министр, сидевший напротив него, заметил между прочим:

– Видимо, мы с ними справимся. Еще час назад я очень беспокоился, задумали они что-то жуткое, но, раз этот слуга все нам откроет, мы успеем их взять. Гримм…

Принцесса Аврелия Августа вскочила так быстро, словно ее оскорбили.

– Что вы говорите? – вскричала она. – Он ничего не открыл. Он отказался!

– Простите, Ваше Высочество, – отвечал премьер-министр, – новости верные, прямо от полковника. Лакей согласен.

– Нет, – сказала принцесса. – Не верю.

Те, кто еще способен удивляться тайне женской души, удивятся ей, ибо, снова явившись в тюрьму, она явно и несомненно презирала человека, который внял ее просьбе.

– Вот чем кончилось ваше упорство, – говорила она, – все это ваше мужество! Решили спасти себя? И впрямь, что вам эти бедные люди, которые вам доверились!

– Не знал, что вы их так жалеете, – сказал он.

– Я жалею всякого, кто связался с вами, – сказала принцесса. – Конечно, я их осуждаю, но мне их жаль, их травят, им приходится верить вот таким… Наверное, это вы сбили их с толку.

Последнюю фразу она прибавила, повинуясь здравому женскому принципу, которого некоторые мужчины не понимают в минуты слабости. И очень удивилась, когда услышала:

– Да, вы правы. Я сбил их с толку.

Она так удивленно смотрела на него, что он тоже прибавил:

– Только вспомните, о чем вы просили. Это я сделал для вас. – Голос его снова взмыл ввысь и стал таким, какого она в жизни не слышала. – Да, я предатель. Но почему вы наделены и этой силой? Почему ваше лицо непобедимо, как Господь в день Суда? Невежество может встать против мудрости, бессилие – против силы, но встанет ли уродство против красоты?

Он шагнул к ней, и, как ни странно, она шагнула к нему, глядя на его лицо, словно озаренное молнией.

– О, Господи! – вскричала она. – Не может быть!

Остальная часть их свидания слишком хороша, чтобы в нее поверить.

5. Цена измены

Одна-единственная мысль нависла над страной и над столицей, словно над заброшенной деревней, где появился одержимый пророк. Воззвания сделали свое дело – самые беспечные люди верили, что вот-вот враг ворвется через все границы или взрыв прогрохочет в сердце города, повинуясь неведомому и неотвратимому сигналу. Вторжения боялись больше и удивлялись тому, что во всей этой тайне есть что-то иноземное. В конце концов профессор Фок был признан за границей больше, чем дома, да и владелец ломбарда невесть откуда приехал, а уж тем более – неведомо где разбогател.