Поднявшись к себе, она открыла сейф и достала выложенные бриллиантами часы, подарок Пола на день рождения. Аннализа не представляла, сколько они стоят — тысяч двадцать, наверное, — но их наличие каким-то образом оправдывало стоимость нового номера. На ее вкус, часики были излишне броскими, но Пол заметит, если не взять их в Хэмптонс. Впервые развязывая ленточку на голубом футляре ручной работы, за напускной небрежностью мужа Аннализа уловила мальчишеское нетерпение, опасение и гордость. Когда она достала часики, Пол торжественно застегнул ремешок на ее запястье.

— Тебе нравится? — спросил он.

— Очень, — с жаром солгала Аннализа. — Очень нравятся!

— У всех жен наших партнеров есть такие. Теперь и ты на уровне… — Заметив выражение ее лица, Пол поспешил добавить: — Если ты не против, конечно.

— Мы не подстраиваемся под чьи-то стандарты, — напомнила ему Аннализа. — За это нас и любят.

В темно-синюю парусиновую сумку на колесиках она уложила купальник, шорты и три скромные блузки с застежкой снизу доверху. В последний момент она сунула туда же простое черное платье без рукавов и лодочки на удобном невысоком каблуке — на случай торжественного обеда. Платье не было летним, но Аннализа решила, что сойдет. Надев белую футболку, джинсы и желтые кроссовки Converse, она взяла сумку и пошла вниз. Выстояв очередь на такси, Аннализа приехала на вертодром на Двадцать третьей улице к половине пятого, с запасом в тридцать минут, — теперь она всегда приезжала раньше и, как ей казалось, тратила массу времени на ожидание. Вертодром находился возле ФДР-драйв. От июльской жары, выхлопов стоявших в пробке машин и вонючих испарений Ист-Ривер было трудно дышать. Аннализа немного погуляла по причалу над мутной коричневой водой, поглядывая на пластиковую бутылку, прибитую течением к краю деревянного настила, и на использованный презерватив, мирно проплывавший мимо.

Она снова посмотрела на часы. Пол приедет не раньше и не позже, а точно вовремя — в шестнадцать пятьдесят пять, как обещал. И действительно, ровно без пяти пять за ограду из съемных цепочек въехал кроссовер, из которого выбрался Пол. Он взял с заднего сиденья портфель и маленький жесткий чемодан от Louis Vuitton, обитый черным сафьяном. До недавнего времени Аннализа понятия не имела, что Полу нравятся подобные вещи. Но теперь он почти каждую неделю покупал что-нибудь дорогое. На прошлой неделе это был ящик для сигар от Asprey, при том что Пол не курил.

Он шел к ней, на ходу разговаривая по мобильному. Пол был высокого роста и немного сутулился, словно опасался стукнуться обо что-то макушкой. Не прерывая телефонного разговора, он приветственно помахал пилоту гидроплана и проследил за погрузкой багажа, пока стюард помогал Аннализе перейти с причала на борт. Внутри оказалось восемь сидений, обитых бархатистой бледно-желтой замшей, и пока Пол и Аннализа были единственными пассажирами. Закончив разговор, Пол уселся на ряд впереди жены.

— Пол! — сказала Аннализа нерешительно и немного обиженно.

Пол Райс носил очки, его мягкие темные вьющиеся волосы всегда были немного растрепаны. Его можно было бы назвать красивым, если бы не тяжелые веки и щербинка между зубами. Одаренный математик, Пол стал одним из самых молодых студентов, когда-либо удостоенных степени доктора философии в Джорджтаунском университете. Все считали, что Нобелевская премия у него в кармане, но полгода назад он согласился работать с Сэнди Брюэром и буквально через два дня перебрался в Нью-Йорк, поселившись в маленькой гостинице на Пятьдесят седьмой Восточной улице. Когда встал вопрос о переезде, Аннализа присоединилась к мужу, но они прожили в разлуке долгих пять месяцев, и некоторое отчуждение еще сохранялось.

— Разве ты не хочешь сидеть рядом со мной? — не выдержала Аннализа, которая терпеть не могла о чем-то просить.