Власов:

«1-ю дивизию РОА, находившуюся в районе Берлина, где она по указанию Гиммлера отдельными частями участвовала в боях против Красной Армии, я, воспользовавшись тем, что Гиммлер сложил с себя командование северо-восточной группой войск, перебросил на территорию Чехословакии, имея в виду, что в этом направлении наступают англо-американские войска. Туда же я намеревался стянуть и остальные силы Русской освободительной армии»».

Командир второй дивизии Зверев:

«В первой половине апреля 1945 г. я получил приказание от Трухина двигаться со своей дивизией из Мюнзингена в район города Каплиц (на границе Германии с Чехословакией). В этот же район по приказу штаба армии должны были прибыть: офицерское училище, запасная бригада, строительный батальон, а также из района города Прага первая дивизия, из Италии – казачий корпус и из Сербии – русский охранный корпус, сформированный немцами из белогвардейцев. По сути дела, в районе города Каплиц должны были сосредоточиться все вооруженные силы РОА…

Как только части южной группы войск РОА двинулись к месту сосредоточения, в связи с создавшейся тяжелой для немцев обстановкой на фронтах связь с Власовым была потеряна.

Трухин неоднократно пытался связаться с ним, но безрезультатно, и только вблизи пункта сосредоточения в районе гор(ода)

Каплиц я получил через Шаповалова приказ Власова, согласно которому мне предполагалось немедленно направить дивизию на север к Праге для соединения с первой дивизией, которая в начале марта 1945 г. под командованием… Буняченко находилась в районе Берлина, где один из ее батальонов и артполк по приказу Власова принимали участие в боях против Красной Армии… Полученный приказ Власова о соединении с первой дивизией мной выполнен не был. 9 мая 1945 г. в районе г. Линц я был американцами задержан».

Сам Власов, находясь у Буняченко и не имея сведений о судьбе Трухина, его штаба, 2-й дивизии, приказал первой дивизии «направиться в сторону расположения англо-американских войск».

6.

Только для офицерского состава

Конспективная запись заключительной части доклада генерал-майора Трухина

4 апреля 1945 г.

…«недавно разбиралось дело трех офицеров строительного батальона, занимавшихся пьянством, выгонкой самогона, обменом на водку вещей, присвоенных ими у солдат. Эти люди опозорили звание офицеров освободительной армии, и генерал Власов немедленно же утвердил приговор военного суда, исключив этих людей из офицерской семьи и осудивший их на каторжные работы. Или же дело подпоручика Жуковского, тоже недавно слушавшееся в суде. Этот человек дошел до того, что стал покушаться на жизнь своего командира. Андрей Андреевич сжалился над ним и заменил смертный приговор каторжными работами….

Или возьмем пьянство. Доходит до того, что посылают солдат за водкой по деревням, да еще поручают им обмен предметов обмундирования, так необходимого нам сегодня и которого зачастую не хватает, чтобы одеть людей. Это уже преступление.

Или возьмем с женщинами.

За ними наблюдается какая-то охота. Вообще отношение к женщинам со стороны наших офицеров возбуждает недоумение.

Мы не требуем от наших офицеров аскетизма, но на что похоже, когда офицер приходит в общую комнату, где живет кроме него чуть не десять человек женщин, и занимается черт знает чем.

Возле женских бараков приходится выставлять чуть ли не воинский караул. А если к этому прибавить, что среди женщин есть и подозрительный элемент (вспомним, что в разведке и шпионаже весьма часто пользуются услугами женщин), что тогда? Допустимо ли это?

А картеж? Как назвать то обстоятельство, что в банках мы находим золотые вещи, часы, тысячи марок?

Когда недавно был произведен обход в лазарете и обнаруженные у игроков деньги конфискованы, то на счет народной помощи на следующий день можно было перевести до десяти тысяч марок.