Тут уже расхохотался я. Все, что связано с моим отцом, по-прежнему было покрыто мраком тайны.

— Ну, неужели нельзя войти хотя бы на минутку, взглянуть одним глазком? — спросил я. — Никто ничего не узнает.

— Боюсь, что нельзя, — ответил он. — Эти ваши ключики, может, и подойдут к дверным замкам, но отпереть ими тюремную камеру, куда отправит вас суд, не получится.

— О, — протянул я, продолжая рассматривать дом, но изящная изгородь из сварного железа не позволяла разглядеть даже входную дверь.

Радостное предвкушение, которое испытывал я по прибытии в Австралию, мгновенно испарилось. Я растерялся и не знал, что делать.

— Так что же дальше? — упавшим тоном спросил я.

— Давайте попробуем взглянуть на проблему более оптимистично, — предложил Лачи. — Дочери Грейди согласились встретиться с вами, я назначил встречу на завтра. Будет праздник, День Австралии, и мы поедем на скачки.

— Лошадиные скачки? — спросил я.

— Ну, конечно, какие же еще, — ответил он. — Мы договорились встретиться завтра днем, на ипподроме в Хэнгинг-Рок.

— А они замужем? — меня продолжало разбирать любопытство. — Дети у них есть?

— Не замужем, — ответил Лачи. — А вот насчет детей не знаю, но думаю, что нет.

— Скажите, а Хэнгинг-Рок — это то самое место, где во время пикника пропали школьницы? — спросила Софи.

— Да это только в кино было, — ответил Лачи. — Ничего общего с действительностью.

— А их имена? — спросил я.

— Кого, тех школьниц из фильма?

— Да нет. Дочерей Грейди.

— Патриция и Шэннон. Патриция старшая. Ей двадцать девять. А Шэннон на два года младше.

И снова я был потрясен до глубины души. Мой небезгрешный, но не виновный в убийстве отец назвал свою старшую дочь в честь трагически погибшей первой жены.

На следующий день, ровно в одиннадцать утра, в гостиницу за мной и Софи заехал Лачи, забрал нас, и мы двинулись на северо-запад, к Хэнгинг-Рок, путь до которого занимал около полутора часов.

— Лето нынче выдалось страшно засушливое, — заметил Лачи, кивком указывая на тянущиеся вдоль дороги мили фермерских угодий с выжженными солнцем почти до черноты злаками. — Велика опасность возгораний в буше. Вообще удивляюсь, зачем это понадобилось устраивать скачки в Хэнгинг-Рок. В прошлом году там была нехватка воды, и скачки перенесли на другой ипподром, в Кайнетоне.

— А почему понадобилось назначать встречу с сестрами именно там? — спросил я.

— Они живут неподалеку оттуда. — Это показалось вполне приемлемым объяснением.

— И часто там проводятся скачки? — спросил я.

— В Хэнгинг-Рок?

Я кивнул.

— Только два раза в году. На Новый год и в День Австралии. Скачки местного значения, можно и так сказать. Ипподром маленький. Не то что во Флемингтоне. — В ноябре во Флемингтоне каждый год разыгрывался Кубок Мельбурна.

И действительно, ипподром Хэнгинг-Рок не шел ни в какое сравнение с ипподромом в Флемингтоне, уже не говоря об Аскоте. Однако обстановка здесь царила оживленная, народу было полно, еще бы, ведь сегодня праздник. Все постройки носили временный характер, кругом раскинулись шатры, и, как в Бангор-он-Ди, трибун не было, зрители могли наблюдать за скачками со склона горы.