Круче Матушки была только Бабушка, но та жила в пансионате Творчества и переезжать в город отказывалась. Столица, как утверждала Бабушка, мешала восприятию Тонкого мира и посылов от «Общего Разума». В пансионате, больше похожем на коттеджный поселок, Бабушку ласково звали «наша ведьма», но она гордо именовала себя экстрасенсом и хвасталась наличием оксфордского диплома, подтверждающего ее квалификацию знатока тонких материй.

В общем, Красная Шапочка решила Матушку не дразнить лишний раз и, словно Венера, вызванная настойчивыми молитвами какого-то древнегреческого шалопая, без особого удовольствия выбралась из приятно пахнувшей и, кажется, напрочь не желавшей отпускать ее пены, и пошлепала босиком в комнату, одновременно придерживая планшет и не запахнутый махровый халат радикально белого цвета.

К счастью, Матушка оказалась в состоянии даже более благодушном, чем обычно. Такое порой случалось, когда на ее горизонте появлялся очередной объект извечной охоты. В жизни Алины Борисовны была одна большая любовь – звезды экрана. К сожалению, Матушкино постоянство оказалось сродни апрельской погоде в Москве. Или, возможно, она находила особое услаждение в том, чтобы первой уходить от мужчин успешных и красивых. Потому Алина Борисовна, подобно ирландскому сеттеру, находилась в состоянии, как пишут в соцсетях, «активного поиска» круглый год без выходных и праздников, и настроение ее, кстати, очень зависело от хода этой самой охоты.

Кстати, своего отца Оленька не знала – в графе «отец» стоял строгий многозначительный прочерк. Ни Матушка, ни Бабушка, несмотря на все попытки задавать вопросы на данную тему, молчали в лучших традициях наших партизан. Красная Шапочка подозревала, что к ее рождению может быть причастна какая-нибудь особенно важная персона, например, английский принц или знаменитый испанский певец, посетивший нашу страну с гастролями… Но неумолимая логика подсказывала, что в данном случае Матушка обязательно бы похвасталась добытым трофеем и прибила бы его голову или хотя бы фотографию над диваном в гостиной, поэтому соображения оставались не слишком оптимистичными, и девушка всерьез побаивалась, что поиски отца выведут ее на какого-нибудь бухгалтера или менеджера низшего звена, а потому вскоре оставила расспросы. Меньше знаешь – крепче спишь, вот уж правда.

И Матушку эта позиция вполне устраивала. В конце концов, у нее была своя жизнь и свои, уже упомянутые, интересы.

Сейчас, по некоторым обертонам голоса Матушки, Красная Шапочка определила, что та взяла след и рвала шлейку в предвкушении новой добычи. Это было хорошо; на данной стадии Алина Борисовна не обращала внимания на мелкие провинности дочери, коих всегда хватало, и без вопросов удовлетворяла капризы… в смысле, насущные потребности Красной Шапочки, как правило, заключавшиеся в приобретении чего-то ультрамодного из одежды и гаджетов (прости меня читатель за это слово), а поэтому, конечно, жизненно необходимого.

– Привет, маленькая, – слишком сладко проговорила в трубку Матушка. – Все еще почиваешь?

– Встала уже, – вздохнула Красная Шапочка, снимая с головы накрученное полотенце. – И давно.

– Поела? – дежурно поинтересовалась Матушка.