Яростное желание вышибить дух из своей испорченной, эгоистичной сестры вдруг охватило Шарлотту с такой силой, что она, сдерживая себя, изо всех сил вцепилась в кухонный шкафчик.

— Как подло и отвратительно то, что ты говоришь! Стыдись!

— Стыдиться? Чего? Правды? Если хочешь знать мое мнение, то я убеждена, что говорить правду гораздо лучше, чем быть лицемерной ханжой.

— Твое мнение никого не интересует, — процедила сквозь стиснутые зубы Шарлотта. — А если милосердие и доброта, по-твоему, признак ханжества, в таком случае я предпочитаю до конца дней своих быть ханжой, чем самовлюбленной ведьмой!

Ошеломленное лицо сестры рассмешило бы Шарлотту, если бы она не была так разгневана. Столько стараний, чтобы избежать перепалки, раздраженно подумала она. Но все напрасно: ее сестрица всегда точно знала, куда уколоть.

Пытаясь успокоиться, Шарлотта сделала глубокий вдох и мысленно досчитала до десяти. Потом, отпустив шкаф, повернулась к сестре.

— Мэдди, я лишь пытаюсь сказать…

— Думаю, ты сказала достаточно. — Несколько секунд Мэделин пристально смотрела на сестру, будто желая испепелить взглядом. Потом закатила глаза и пожала плечами. — Возможно, обе мы наговорили лишнего, — пробормотала она.

Шарлотта решила, что придется удовольствоваться этим: едва ли она дождется чего-нибудь, больше похожего на извинение.

— Хоть в одном ты права, — вздохнув, сдалась она, предпринимая еще одну попытку сохранить мир. — Боюсь, придется нам сойтись на том, что мы не сходимся ни в чем… Мир?

— Мир, — неохотно кивнула Мэделин.

— Отлично. А теперь, если ты поставишь хлеб на стол и… — Шарлотта сделала движение в сторону холодильника, — достанешь фаршированные яйца, пока я положу лед в стаканы для чая, полагаю, все будет готово.

Подойдя к холодильнику, Мэделин нахмурилась.

— А почему я раньше этого не видела? — Она указала на фотографии, прикрепленные магнитами к двери холодильника. — Это ведь с твоего дня рождения, да?

— Да. Все собираюсь вставить их в альбом, — отозвалась Шарлотта. — А ты их не видела, потому что я только недавно отдала негативы Хэнка в печать.

Мэделин неотрывно глядела на фотографии.

— Да, долго же ты собиралась. С твоего дня рождения уже несколько месяцев прошло. Хотя ради таких снимков можно было и потерпеть. Какие милые! Особенно вот этот, где ты с Джудит. — Мэделин покачала головой. — До чего же странно: она моя дочь, но могу поклясться: чем старше она становится, тем больше походит на тебя.

Вот чудеса-то! — мысленно воскликнула Шарлотта, пораженная, что на сей раз удостоилась большего, чем полный ярости взгляд. Уже много лет Шарлотта слышала от окружающих о своем сходстве с Джудит: волосы одинакового русого оттенка, одинаковое миниатюрное сложение и даже одинаковые небесно-голубые глаза. И сходство это всегда являлось для Мэделин больным вопросом. Втайне Шарлотте было приятно и лестно слышать о нем, однако, поскольку Мэделин так нервировали подобные разговоры, Шарлотта уже давно научилась скрывать свои чувства.

Несколько минут спустя Шарлотта позвала гостей в дом, и как только все собрались вокруг стола, она кивнула сыну:

— Хэнк, прочти, пожалуйста, молитву.

— Конечно, — отозвался он.

В ту секунду, когда Хэнк произнес заключительное «Аминь», Даниэль громко откашлялся и поднял руку, прося всеобщего внимания.