– Отец Алекс, – сказал Уго, – вот список. Это упоминания плащаницы, которые нам необходимо проверить. Первое – Матфей 27: 59. Параллельные стихи – Марк…

Но не успел я тщательно просмотреть страницы, он нахмурился и застыл. Потом уставился на сканер.

– Что случилось?

Уго склонил голову и прислушался. Где-то вдалеке слышался тихий-тихий звук.

Но Уго покачал головой и сказал:

– Это воздух. Продолжайте.

Я удивлялся, как он может ограничиваться коротким списком стихов – и вообще темой плащаницы, – когда перед нами лежало целое Евангелие. Я бы остался здесь на месяц, на год, пока не выучился бы сирийскому настолько, чтобы прочитать обе колонки, каждое слово.

Но лицо Уго стало сосредоточенным и напряженным. Исчезли все следы добродушной веселости.

– Читайте, святой отец, – сказал он. – Прошу вас.

В списке было восемь стихов. Я знал их наизусть. Каждое Евангелие – от Матфея, Марка, Луки и Иоанна – говорит, что мертвое тело Иисуса после распятия завернули в льняную ткань. Два Евангелия – от Луки и Иоанна – также упоминают, что апостолы вернулись после Воскресения и увидели в пустой гробнице одно лишь полотно. Но Диатессарон, соединяя Евангелия в единую историю, выделил из всех этих упоминаний всего два момента: похороны и вскрытие гробницы.

– Уго, есть проблема, – сказал я, найдя первую цитату. – Здесь слишком много гнили. Не могу понять некоторые слова.

Мутные черные пятна испещрили страницу, отчего слова стали неразборчивы. Я читал о манускриптах, уничтоженных плесенью, но сам такого никогда не видел.

Уго собрался с духом. Потом, стараясь, насколько возможно, сохранять спокойствие, произнес:

– Хорошо, соскребите ее.

Я изумленно уставился на него.

– Не могу. Это повредит страницу!

Уго потянулся к книге.

– Тогда покажите мне слово, я сам это сделаю.

Я отодвинул от него манускрипт.

Уго закипал от гнева.

– Святой отец, вы знаете, насколько важно это слово.

– Какое?

Он прикрыл глаза и взял себя в руки.

– Три Евангелия говорят, что Иисуса похоронили в льняном полотне. Единственное число. Но Иоанн говорит: «обвили пеленами». Множественное.

– Не понимаю.

– Единственное число означает, что у нас похоронный саван, – принялся втолковывать он, недоумевая, что здесь может быть непонятного. – Множественное число означает, что у нас нечто иное. Если Иоанн прав, то все это – крупная ошибка, правильно? Человек, который написал Диатессарон, должен был выбирать. И если он на самом деле видел плащаницу в Эдессе, он бы выбрал «полотно», единственное число.

Этот внезапный напор меня напугал.

– По вашим словам, мы шли сюда доказать, что плащаница была в Эдессе, когда писался Диатессарон.

Он потряс в воздухе листочком со стихами из Библии.

– Восемь упоминаний плащаницы. Восемь! Четыре у Марка, Матфея и Луки. Четыре у Иоанна. – Он указал на манускрипт. – Парню, который написал эту книгу…

– Татиану.

– …пришлось принимать решение. Он не мог использовать оба слова сразу, и какое он выбрал? Здесь-то и начинается самая битва, святой отец. Так что давайте это слово добудем.

Но как бы я ни щурился, гниль оставалась непроницаема.

– Проверю другую ссылку, – предложил я. – О пустой гробнице.

Но и там слово скрылось за черными пятнами.

Уго достал из нагрудного кармана пластмассовую коробочку.

– Я принес ватные тампоны и растворитель.