– У… «повезет» кому-то, – роняя капли и шлепая тяжёлыми берцами по дощатому настилу пола, Рустам протопал на офицерскую половину палатки.

– Да уж, повезёт! – в тон ему согласился Олег и, подойдя к весело трещавшей буржуйке, протянул к ней озябшие руки. Кожа ощутила мягкое прикосновение исходящего от неё тепла. – Хорошо, что печки убрать не успели, – пробормотал он и двинулся вслед за Рустамом.

А с печками, можно сказать, действительно повезло – по приезде стояла такая исключительно мягкая, не по-весеннему жаркая погода, что особо горячие головы предлагали «выкинуть буржуйки к чёртовой матери в каптёрку, а то места и без того так мало, что ходить негде». Кому уж принадлежали сии слова – история умалчивает, но они были произнесены, кое-кем поддержаны, и если бы не здравомыслие более опытных товарищей… В общем, было решено оставить пока всё как есть, а вот через месячишко (где-то так в мае) вернуться к этому вопросу снова.

Дождь внезапно кончился. На очистившемся от туч небе показалось солнышко, и тут же над землёй начала подниматься парная влажность, забивающая легкие непривычной духотой. Старший сержант Дмитрий Маркитанов, заместитель командира третьей группы первой роты, сидел на вкопанной в землю гильзе от артиллерийского снаряда и предавался неутомительному созерцанию. На его лице царила полуулыбка, глаза смотрели куда-то вдаль, а мысли и вовсе стремительным стрижом упорхнули на Родину. Обычно во время командировок подобного с ним не случалось и все заботы так или иначе были связаны с предстоящими или прошедшими боевыми заданиями, но перед этой командировкой случилось невероятное, неслыханное, почти запредельно-невозможное, то, что с ним уж точно не могло случиться – он влюбился. Пылко и безоглядно, как школьник. Увяз в чувствах, запутался как рыбка в сетях. Прежние мечты ездить в командировки до самой пенсии канули в омут забвения, а после того как она не отвергла его робких ухаживаний, и эта, как теперь ему уже представлялось, крайняя командировка, едва не сошла на нет. Требования девушки были просты: ещё одну командировку она ему, «так и быть», прощает, но чтобы потом – ни-ни, и никогда больше. Знала бы девушка подробности предыдущей, может быть, вообще не отпустила бы своего парня на ещё одну войнушку, «на которой уже всё почти закончилось». Впрочем, сам Дмитрий предыдущую поездку в Чечню считал весьма удачной: орден Мужества, медаль «За отвагу», да и денег огрёб немало. А что едва не погиб – так ведь не погиб же, а тяжело ранен, – так работа у него такая.

«Наталия, Наташа, Наташенька, – мысленно проговаривал Дмитрий, смакуя, лаская каждый звук любимого имени. – Вот приеду из командировки… – горестно вздохнул он. – Эх, ещё почти шесть месяцев… скорей бы уж на БЗ. На БЗ время летит быстрее. Когда же выход? Наверное, уже на днях…» – и мысли плавно свернули в привычное русло предбоевых раздумий.

– Димон! – Окрик дневального вырвал Маркитанова из мира грёз.

– Ну? – повернувшись вполоборота, лениво протянул старший сержант.

– Командир вызывает, давай, живо! – нетерпеливо махнул рукой стоявший дневальным по роте младший сержант Королькевич.

– Ага, сейчас иду, – пообещал Маркитанов, по-прежнему оставаясь на месте.

– Димон, что-то срочное, – недовольно качнул головой дневальный.

– Иду, иду! – Старший сержант наконец поднялся и медленно поплёлся в направлении ротной палатки.

– Димон, давай бегом! – не унимался Королькевич.

– Бегущий прапорщик в мирное время вызывает смех, в военное – панику… – назидательно подняв вверх указательный палец, гордо заявил Димарик, давно мечтающий стать прапорщиком.