Алтан помедлил, внимательно глядя на нее и ожидая ответа.

Но у Рин был только один вопрос, хотя задавать его не хотелось, потому что она знала – ответа у Алтана нет.

Если они всего лишь животные, то как им удается нас убивать?

Кто решает, кого считать человеком? Никанцы и спирцев считали животными и на многие века превратили их в рабов-воинов. Ладно, пусть враги – не люди. Но если они – животные, то должны быть менее развитыми. А если мугенцы менее развиты, то почему побеждают? Значит ли это, что в нашем мире выживают только звери?

Может быть, на самом деле все мы – просто люди. И лишь ищем способ оправдать убийство. Если кого-нибудь перестать считать человеком, его можно убить. В Синегарде наставник по стратегии Ирцзах рассказывал, что в пылу битвы нужно смотреть на противника как на объект, абстрактный комплект частей тела, а не целое, так проще воткнуть клинок в пульсирующее сердце. И может быть, если вы посмотрите на кого-то не как на объект, а как на животное, то не только убьете его не моргнув глазом, но и получите удовольствие. Порадуетесь, как веселитесь, топча ногой муравейник.

– Обезьяны, насилующие людей. Выродки. Животные. Тупые дикари. – Последние слова Алтан произнес с горечью и смакованием, и Рин подумала – это, возможно, потому, что именно такими словами многие описывают его самого. – Вот откуда взялись мугенцы.

Всего за несколько минут Рин прорвалась сквозь лагерь врага. Мугенцы почти не оказывали сопротивления. Солдаты, с которыми она имела дело в Синегарде и Хурдалейне, были умелыми и хорошо вооруженными, с шеренгами сверкающих мечей и бесконечным запасом химического оружия, которое они бросали в гражданских. Но эти солдаты разбегались вместо того, чтобы драться, умирали так быстро, что Рин поразилась.

Все оказалось слишком просто, Рин даже пришлось замедлить темп. Ей хотелось насладиться своей властью. «Еще недавно я была вашей вопящей жертвой, умоляющей о снисхождении. А теперь вы склоняетесь передо мной».

А темп замедлять не следовало.

Потому что, стоило замедлить продвижение, и она заметила, насколько плохо подготовлены мугенцы. Насколько не похожи на солдат. Как они молоды.

Мальчишка перед ней держал меч, но не умел им пользоваться. Даже не пытался сражаться, просто отшатнулся с поднятыми руками, умоляя о пощаде.

– Пожалуйста, не надо, – повторял он.

Возможно, это был тот самый патрульный, он говорил тем же тоненьким звонким голоском.

– Пожалуйста…

Ее рука застыла. Рин поняла, что он говорит по-никански.

Она на мгновение задумалась. Он что, никанец? Военнопленный? Он не носил мугенскую форму, возможно, он вообще ни при чем…

– Пожалуйста, – снова взмолился он. – Не надо…

Его судьбу определил акцент. Слишком резкие тона. Он все-таки оказался не никанцем, а сообразительным мугенским солдатом, который решил обдурить ее и разжалобить.

– Сгори! – сказала она.

Мальчишка рухнул навзничь. Рин увидела его разинутый рот, исказившееся в жалобном крике лицо, почерневшее и обугленное, но ей было плевать.

В сущности, ей всегда было легко приглушить сердечную боль. И пусть они выглядят как мальчишки. На самом деле они чудовища, с которыми она однажды столкнулась. В войне на уничтожение все это было не важно. Если они мугенцы, значит – просто сверчки, и, когда она раздавит их каблуком, вселенная не заметит потери.

Когда-то Алтан велел ей смотреть, как он заживо сжигает белку.

Он поймал белку на завтрак с помощью простого капкана. Та была еще жива, когда Алтан притащил ее из леса, и извивалась в его кулаке.