Женщина-кентавр проходит мимо, Алан едва может повернуть голову, а на губах чувствует вкус крови. Зрение гаснет и вновь возвращается, женщина кажется ему огромной, словно башня, и Алан понимает, что она не простая смертная в отличие от него.

Женщина-кентавр подносит к его губам сложенные ковшом ладони и дает напиться. Вода вливается в горло, как нектар.

И, как нектар, она мгновенно освежает его. Алан больше не чувствует боли, и шок от мгновенного исцеления заставляет его упасть. Он чувствует укол шипа розы — он лег на нее правой щекой. Гончие обнюхивают его, потом садятся рядом. Он так устал.

Но он жив.

Алан слышит шаги, а потом женщина-кентавр легонько касается его спины.

— Вот муж, которого я тебе обещала, Адика, — слышится ее голос. — Он пришел из другого мира.

— Из мира мертвых? — спрашивает девушка. Это голос человека, который имеет достаточно смелости, чтобы смотреть в лицо смерти.

— Он туда стремился. Но теперь он здесь.

Девушка дотрагивается до плеча Алана. Через мгновение она задает вопрос, и в ее голосе чувствуется дрожь:

— И он останется со мной до самой смерти, Великая?

— Да, он останется с тобой.

Лиат теряет его из виду и внезапно падает на колени. Проносится порыв ветра, и золотое перо ложится на песок рядом с ней. Лиат кашляет и встает на ноги.

— Хорошо, — говорит колдун Аои, и свитая веревка падает на землю. — На этот раз ты меня удивила.

— Я не собиралась попасть сюда, — признается Лиат. Она упирается руками в колени и несколько секунд сидит согнувшись, восстанавливая дыхание и сдерживая рыдания, которые сотрясают все ее тело. Она бы расплакалась, но помнит слова отца: «Если ты дашь волю слезам, то не услышишь, как к тебе подкрадываются сзади».

Господи. Она ничего не может сделать для Алана. Но она должна быть сильной, чтобы отыскать Сангланта и Блессинг и прийти им на помощь. Лиат выпрямилась, отряхнула грязь с колен и ладоней, проверила, на месте ли ее вещи: лук, колчан со стрелами, меч, кинжал, плащ, кольцо Алана, ожерелье Сангланта. От Блессинг у нее не осталось ничего, кроме зова крови.

— Я хотела уйти из Верны, — сказала она, все еще чувствуя себя покинутой — ведь те существа с огненными крыльями хотели взять ее с собой. — Но я не знала, что окажусь здесь.

— Но ты здесь.

— Да, — согласилась она. — Но… — Она колебалась.

— Но ты по-прежнему привязана к другому миру, — сказал он. В его голосе не слышалось ни раздражения, ни разочарования, ни ободрения. Он просто констатировал факт.

— Да, я все еще привязана к другому миру.

Не задумываясь, Лиат провела рукой над бело-голубым камнем и заглянула внутрь.

Под горой, во дворе монастырской гостиницы, суетятся монахи. Даже пчелы и те беспокоятся — они летают над цветами, но не опускаются попить сладкого нектара.

Его мать сидит по другую сторону тропинки, положив копье на землю, и смотрит, как Джерна кормит Блессинг. Похоже, это зрелище по-настоящему восхищает ее, хотя Санглант не вполне понимает почему. Она сложена так же, как и обычные земные женщины.

Господи. Где же сейчас Лиат? Он прислушивается, но не слышит ее.

Ему кажется, что с небес она произносит его имя.

— Санглант, — говорит она. — Любимый.

Блессинг отрывается от груди Джерны и, глядя перед собой, пытается схватить воздух, словно видит в нем что-то.