«Вообще-то они правы», — подумал Пёс. Разумные аргументы всегда производили на него впечатление.

Он утёр усы от пивной пены и спросил:

— А зачем я мог бы вам пригодиться?

— Вы могли бы работать у нас вышибалой, уважаемый Пёс! — сказал Кроткий Генрих. — Мне нужен помощник, чтобы выставлять посетителей за дверь!

— Его отец, Свирепый Генрих, сам их выдворял, — пояснила женщина. — Ему задора было не занимать! А у моего мужа силы не те. И разливать пиво, и подавать блюда, и выставлять посетителей — это для него чересчур, он просто не справляется.

Пёс обвёл глазами зал. Присмотрелся внимательно к двум Курицам и Петуху, молодому Псу и Кошке. Все они показались ему весьма симпатичными. Меньше всего на свете ему хотелось схватить кого-нибудь из них за шкирку и выставить за дверь.

— Мне кажется, эта работа не для меня, — проговорил он.

— Речь не о тех посетителях, что сейчас здесь сидят, — сказала женщина. — Таких, конечно, выдворять незачем! А вот по вечерам к нам набиваются всякие тёмные личности — драчуны, картёжники и прочий сброд.

— Ещё немного, и о моём трактире пойдёт дурная слава, — пожаловался Кроткий Генрих. — Тогда порядочная публика к нам ходить перестанет, и мы превратимся в притон.

Пёс дочиста вылизал свою тарелку и подумал: «Хм, такое мне вообще-то в голову не приходило. Я никогда не выдворял сброд. А тёмных личностей просто отродясь в глаза не видел. Пожалуй, это был бы интересный опыт».

Он отдал женщине начисто вылизанную тарелку и сказал:

— Ну что ж, я согласен.

Кроткий Генрих и его жена очень обрадовались. Они не взяли с Пса денег за грудинку и пиво.

— Еда и проживание, — сказал Кроткий Генрих, — за наш счёт. А оплата сдельная.

— По десятке за каждую тёмную личность, выставленную за дверь, — добавила его жена. — Устраивает?

Пёс кивнул. Деньги его в любом случае мало интересовали.

Рабочий день начинался у Пса на закате, а заканчивался в полночь. Дел было немного. Пёс сидел за столиком, попивал пиво, грыз соломку с тмином и читал газету или подрёмывал, а иногда размышлял о том о сём и тихонько насвистывал. Время от времени к нему подходил Кроткий Генрих и говорил шёпотом: «Первый столик», или: «Седьмой», или: «Третий». Тогда Пёс поднимался и шёл к первому, седьмому или третьему столику наводить порядок. По-настоящему «вышибать» ему ни разу никого не приходилось, поскольку все тёмные личности и подозрительные субъекты в трактире были ростом в лучшем случае ему по пояс и поспешно двигались к выходу, едва только Пёс направлялся в их сторону.

До «вышибания» дело дошло лишь на пятый день работы. В трактир заявился молодой лохматый Пёс. Вокруг было полно свободных столиков, но он подсел к пожилой Кошке. Кошка ела сардины в масле. Молодой лохматый Пёс цапнул сардину у неё с тарелки. Кошка возмущённо зашипела, но молодой Пёс не обратил на это ни малейшего внимания и схватил ещё одну сардину. Кошка заверещала:

— Хозяин, уберите от меня этого наглого Пса!

— Пятый столик, лохматый Пёс рядом с Кошкой! — шепнул Кроткий Генрих Псу.

Пёс встал и направился к пятому столику. Лохматый молодой Пёс стащил две последние сардинки с кошкиной тарелки и с вызовом уставился на Пса, делая вид, что ему совсем не страшно.

— Чего тебе, дед? Ты, никак, чем-то недоволен? — спросил он нагло.

Пёс мог бы резким движением хвоста смести этого лохматого щенка со стула. Мог бы одним ударом лапы отправить его в нокаут, даже не запыхавшись.