Подхваченная толпой, Наташа торопливо влетела в автобус, удачно протиснулась через бока и животы приготовившихся к выходу на следующей остановке пассажиров. Потом пристроилась в проходе меж теткой-тумбой с объемистой матерчатой кошелкой и студентом-ботаником довольно приличного вида. По крайней мере, не доносилось с его стороны жеребячьих запахов мужицкой юности. Овсяной кашей от него пахло, крепким кофе и дорогим средством от прыщей. Видно, с присутствием заботливой мамки ботанику сильно в жизни повезло.

А вот с теткой дело в этом отношении обстояло похуже. Несло от тетки чесноком, да так сильно, что, казалось, в отголосках съеденного бедолагой с вечера вонючего продукта, успевшего добросовестно перегореть в организме, тут же утонули Наташины собственные спасительные запахи «Кензо». Моментально ворохнулась внутри и болезненно напряглась диафрагма, и горло сжалось в подозрительном спазме – еще не хватало воспроизвести и показать окружающему народу съеденный на завтрак бутерброд с сыром. Нет, только не это! Надо срочно переключать сознание, улетать из точки соприкосновения собственного тела с отвратительной духовитой материальностью. Благо что она умеет вот так улетать. Раз – и нету ее. Ушла в пространство, дверку за собой захлопнула, и скоро не ждите. И совершенно зря Саша над этой ее способностью посмеивается, иногда очень даже помогает.

Однако ухода не получилось, как она ни старалась. И на кроны деревьев сквозь пыльное автобусное стекло смотрела, и за облака цеплялась, и пыталась воспроизвести в себе ту самую пронзительную мелодию из французского кинофильма, под которую бедный Бельмондо идет навстречу своему смертному часу, – ничего не получалось. Обстановка была не та. Чесночная катастрофа в тесной духоте автобуса праздновала свою победу, хоть умри.

Слегка поерзав на месте, Наташа попыталась развернуться так, чтобы создать для собственного обоняния основной приоритет запахов, которые шли от ботаника, но чесночный перегар оказался настолько живучим, что, казалось, лишь усилился от ее нервных телодвижений. Да и тетка в ответ дернулась так же недовольно, подтащив к животу свою сумку. Нет, улететь точно не удастся, слишком уж фактор топчется рядом приземленный и чесночной материальностью раздражающий. Что ж, придется использовать ситуацию в самом жестком ее варианте, в тайном, личном, эгоистическом…

Она давно уже пришла к выводу, что для пользы своего тайного-личного-эгоистического любая ситуация хороша. И не столько ситуация, сколько выраженная в ней эмоция. Все пойдет в дело. А иногда такие перлы для него, для тайного-личного-эгоистического, можно заполучить, что только диву даешься. Те самые перлы, которые, как ни старайся, ни за что сама не придумаешь. А тут ситуация сама по себе добровольно созрела, только пальчиком подтолкни…

Глубоко вздохнув и решившись, она снова заерзала на месте, на сей раз основательно. И даже локтем толкнула чесночную тетку в бок, будто бы случайно. Та глянула на нее сердито, но промолчала. Даже сделала попытку отодвинуться, то есть поелозила по животу своей сумкой и покряхтела слегка. Наташа еще двинула бедром, на этот раз посильнее, переступила с ноги на ногу, чувствуя, как острие шпильки аккурат попало во что-то мягкое. Скорее всего, в теткины тапочки.