Час спустя на экране появилось сообщение:

ЖУТКО УСТАЛА

и папа сказал, что на сегодня пора закругляться. Уже стемнело, Тодд растопил камин. Вошла Эми со стопкой грубых одеял, фонариков, набором лазерных указок, оставшихся с прошлого Рождества, и сказала:

— Майкл… Дэн… Сьюзан… кто-нибудь, помогите мне выдвинуть диван на двор к бассейну.

Она сложила все эти вещи на уставшую старушку-кровать, и мы понесли ее к берегу голубовато-зеленого бассейна, а небо над Долиной было покрыто кобальтово-серым туманом.

Эми включила один из портативных лазеров, которые Эйб подарил нам на Рождество, те, которыми мы пользуемся для показа на презентациях, и прорезала небеса тонким красным лучом. Дасти вынесла маму и положила ее на диван, лицом к небу, а папа лег рядом с ней на своей кушетке и укутал ее одеялами.

Эми сказала:

— Миссис А., вы, наверное, всегда гадали, что делают дети по выходным. Так вот, правда заключается в том, что они курят травку и ходят на лазерные шоу группы «Пинк Флойд». Майкл, затягивай нашу…

Гимн в стиле арт-рок из другой эры наполнил воздух, мы включили свои огоньки и устремили их в небеса, хаотическую симфонию линий и цвета.

Вот так наша дюжина и стояла там, на открытом внутреннем дворике, в январской туманной темноте: Майкл и Эми, нырявшие прямо в одежде в бриллиантово-голубой бассейн, чтобы спасти Р2Д2 от его бесконечной рабской повинности; папа лежал рядом с мамой на постели, укачивая ее голову в своих руках, наблюдая за нашими лазерами и направляя ее голову так, чтобы она могла видеть лучи; Итен, бледный и отважный, проверявший маленьким устройством батарейки, споривший с Дасти по какому-то незначительному поводу; Линдси, почти что уснувшая, лежала рядом с мамой; Эйб прыгал в туман на своем батуте вместе с Тоддом, Сьюзан, Эмметом и бедной, неуклюжей, страдающей избыточным весом Мисти, четыре их лазера пронзали небеса и соединялись с лучом моим, Карлы, папы, Итена и Дасти.

Мы с Карлой лежали на цементе рядом с бассейном, застеленном потертым полотенцем с рекламой журнала «Дороги и маршруты», его тонкий хлопок изолировал нас от недостатка тепла на Земле в текущий момент. Я сказал Карле, что люблю ее. Папа это услышал, так что, наверное, и мама тоже.

Я вспомнил, как один мамин друг однажды рассказывал мне, что когда ты молишься и молишься искренно, то посылаешь в небо луч света такой же чистый и мощный, как те лучи, которые пробиваются сквозь облака в конце дождливого дня; как осветительные софиты по краям дороги на вручении «Наград Академии».

И когда мы с Карлой вдвоем лежали там, да и все мы, отправляя в небо лучи фонариков и лазерных указок, прорезая погоду, простираясь к небесам, к краю Вселенной точными технологиями, так прекрасно действующими, я посмотрел на Карлу и сказал вслух:

— Ты знаешь, что это правда.

А потом я подумал о нас, детях, упавших в мультяшные дырки жизни… детях, у которых не было мечты, живых, но не живших — мы появились по другую сторону мультяшных дыр и обнаружили, что остались целы.

Я беспокоюсь за маму… и думаю о Джеде, но оглянувшись вдруг на Бага, и Сьюзан, и Майкла, и всех остальных, я понимаю, что все то, чего мне так долго не хватало, теперь у меня есть в избытке.

Привет, Джед!