|
А дядюшка Тантен, как ни в чем ни бывало, добрался до площади Пети-Пон и начал ходить взад и вперед, ища кого-то глазами. Вскоре он увидел того, кого искал. Детина громадного роста, на вид лет двадцати, хотя на самом деле ему было всего пятнадцать; худой, с вытянутым и крайне неприятным лицом, он, видимо, стоял в секрете, наблюдая за кем-то. Чтобы скрыть это обстоятельство, он просил у прохожих милостыню в то время, когда появлялся кто-то из полицейских. Волосы его грязновато-желтого цвета уже поредели, лицо уже успело обрюзгнуть от пьянства, углы рта кривила недобрая циничная улыбка. Он будто демонстрировал свои дыры и лохмотья, вызывая сострадание у прохожих. При этом он напевал нищенский псалом, примешивая к нему сочиненную легенду о несчастном ремесленнике, бедной старухе-матери без хлеба, о своем жалком, искалеченном машиной теле.
Подойдя сзади к этому бродяге, дядюшка Тантен сдернул с его головы фуражку. Верзила в бешенстве обернулся, но тотчас же заулыбался сконфуженно: — Кажется, попался, — стиснув зубы, прошептал он. — Так-то ты исполняешь мои поручения? — грозно спросил Тантен. — Помилуйте, поручения ваши давно исполнены, — лепетал детина. — Не смей у меня еще оправдываться! Это по моей милости Маскаро тебя спасает; разве я не помогал тебе столько раз зашибать деньгу? Как же ты смеешь снова нищенствовать? — Нет, хозяин, — пристыженно бормотал бродяга, — это я, черт возьми, просто от скуки… Нужно же было убить как-то время в ожидании вашего прихода. Смотрите, вот заработал целых восемь су… — Гляди, Тото-Шупен, ты не кончишь добром, это я тебе предсказываю. Ну, рассказывай, что видел? С оживленного угла улицы они перебрались в более уединенное место. — А видел я вот что, хозяин, — отвечал детина, — ровно в четыре часа карета подъехала к назначенному месту и остановилась вон там, напротив лавки парикмахера. Карета отличная, одежда у кучера роскошная… — Погоди… А в карете сидел кто-нибудь? — Я заметил в ней того самого господина, которого вы мне описывали. Знатный господин! Низенькая шляпа по самой последней моде, светлые панталоны и открытая жилетка — одним словом, не господин, а модная картинка! — И что же дальше? — Выйдя из кареты, он принялся от нечего делать барабанить тростью по тротуару. Я разглядел в его зубах потухшую сигарету и тотчас же оказался рядом: — Огня не угодно ли, граф? За это он дал мне десять су. Я хорошо разглядел его: низенький и рябоватый, с лицом истасканным и помятым, со стеклышком в глазу… — И что же потом? — недовольным тоном спросил Тантен. — Этот господин казался очень раздраженным тем, что попусту теряет время, бедняга ходил и ходил по тротуару, заглядывая под шляпку каждой даме. Ненавижу этих кокоток в мужском платье! Этого болвана я бы с удовольствием пообчистил. — Я уже сказал тебе, чтобы ты говорил только о деле, — перебил его Тантен. — Да, да, теперь о главном. Так вот, оба мы прохаживались таким образом добрых полчаса, как вдруг из-за угла выходит женщина и поворачивает прямо на этого дурня. Настоящая красавица! Я так и замер на месте, но из какой она нищеты, хозяин, не приведи Бог! Они встретились и заговорили шепотом… — И ты ничего не слыхал? — За кого вы меня принимаете, хозяин! Красавица сказала: "Итак, решено, до завтра". А он опять спрашивает: "Правда ли?" — "Непременно, часов около двенадцати", — ответила она. Потом они расстались, и она скрылась. А он шмыгнул в свою карету, и кучер погнал лошадей. За те сто су, что вы обещали, хозяин, я, кажется, немало сделал… Тантен вытащил из кармана пятифранковую монету и ткнул ее в руку оборванцу. |
