– Я бы хотела поговорить с мистером Бентли, – обратилась Кэсси к немыслимо стройной белокурой женщине-секретарю, которая сидела за антикварным, как сразу поняла Кэсси, времен Георга III, письменным столом красного дерева, с обтянутой кожей столешницей. В прошлом году, когда они с мисс Лилиан были здесь, у Бентли, похожий стол ушел за тринадцать тысяч долларов.

Секретарша со вздохом отложила книгу, которую читала.

– Как мне вас представить? – спросила она, интонации ее мелодичного голоса были лишены и доброжелательства, и энтузиазма.

– Кэсси Макбрайд. Мы друзья с мисс Лилиан Гэллахер.

С трудом это тянуло на правду, однако сейчас иного выхода не было.

Блондинка недоверчиво подняла светлые брови, но все же кивнула подбородком на стоявшее у стены старинное кресло с гобеленовой обивкой.

– Присядьте. Я посмотрю, на месте ли мистер Бентли.

Спустя три минуты белокурая секретарша вернулась.

– Сожалею, но у мистера Бентли очень загруженный день. Если угодно, я предварительно запишу вас на прием, – она раскрыла журнал в кожаном переплете, пробежалась по строчкам блестящим розовым ноготком, – он сможет принять вас двадцать пятого октября, в четверг, в два часа дня.

Значит, до этого ей придется топтаться на улице.

– Так долго я не могу ждать. Вы сказали про мисс Лилиан Гэллахер? Она старый клиент мистера Бентли.

– Я сообщила мистеру Бентли, что вы друг мисс Лилиан Гэллахер, – произнесла секретарша, даже не пытаясь скрыть, что не очень верит в это, – но у него действительно нет ни одной свободной минуты. Ни для кого.

– Но у меня срочное дело, – настаивала Кэсси.

– Мне очень жаль, – повторила блондинка, хотя было видно, что ни капельки ей не жаль, – самое большее, что я могу сделать для вас – записать на двадцать пятое октября.

– И все же я подожду его, – решила Кэсси.

– Как угодно, – равнодушно пожала плечами белокурая красотка, – но я не скажу ни слова, – предупредила она, перед тем как снова погрузиться в чтение.

Время не шло, а ползло; с каждой минутой желудок бунтовал все сильнее. Но она неподвижно сидела в кресле, вцепившись в свою сумочку и не сводя взгляда со снующих в холле людей.

Утро уже переходило в полдень, когда в приемную вплыли три дамы – точные копии белокурой секретарши. Они все были высоки, стройны, изящны и, скорее всего, богаты. Светлые их волосы были уложены в высокие прически, одновременно и строгие, и легкомысленные, – так, как это было модно в последнем сезоне.

Две из них одеты были в те же шикарные, но сдержанные костюмы, что и секретарша в приемной. На третьей девушке было цветастое шелковое платье, яркостью оно напоминало Кэсси клумбы роз в саду мисс Лилиан. С их появлением в холле воздух наполнился ароматами «Шанель», «Же Ревьен» и «Диориссанс».

Мелодично пересмеиваясь, они спорили, куда пойти на ланч – в «Ла Каравелл», в ресторан «Четыре времени года» или в «Палм Корт» в отеле «Плаза». Выбор был остановлен на «Плазе» – все решил фирменный салат из лобстера. Они удалились за тяжелые двери, оставив надолго запахи дорогих духов. Кэсси они просто не увидели.

Ничего удивительного. Глядя на этих женщин, светских и богатых, Кэсси поняла, как невзрачно она выглядит. В этой простой белой блузке и бежевой юбке впору посуду в кафе убирать, а не демонстрировать антиквариат на аукционах.

А ведь она приехала в Нью-Йорк с такими надеждами, с таким трепетом в груди. Несмотря ни на что, она даже в мыслях не допускала, что ее новая жизнь может и не состояться. В конце концов она так долго шла к этому, начав все с первого рабочего дня в доме Гэллахеров.