– Расскажи, как ты познакомился с Ричардом Хэмилтоном, – обратилась к Рорку Джейд.

На самом деле ее интересовала лишь дочь Хэмилтона, но, не желая впрямую спрашивать об их отношениях, она начала издалека. – Не тот ли это Хэмилтон, который в «Форбсе» внесен в список самых богатых людей мира?

– Тот самый. Когда я не смог получить работу у Гимара, я начал обращаться почти во все архитектурно-проектные фирмы в Европе. Но одни, пусть и оценившие дипломы и грамоты, предлагали мне работу чуть ли не чертежника-конструктора, что меня не устраивало, другие готовы были предоставить и самостоятельность, и средства, но сами были, увы, никому не известны.

– А я помню, как ты хотел строить необычные, удивительные здания, – тихо сказала Джейд.

Рорк взял ее ладонь и мягким движением прижал к своей обнаженной груди.

– Я тоже помню ту ночь, – откликнулся он. – И ты права, проектировать и строить обычные дома я не хотел. К сожалению, в Европе все места гениев от архитектуры оказались заняты.

– Ты мог бы тогда вернуться в Нью-Йорк.

– Мог бы, – согласился Рорк, – но это стало бы шагом назад. А возвращаясь к твоему вопросу, скажу, что приехал тогда в Лондон, специально для встречи с представителем солидной британской фирмы. Разговор был для меня явно неблагоприятным. Уже с первых слов стало ясно, что эта немыслимо унылая контора и мы никакого отношения друг к другу не имеем.

После этой очередной неудачи я почти выдохся, уже опустил руки, как вдруг услышал, что в Лондоне находится Ричард Хэмилтон. В общем, всеми правдами и не правдами мне удалось попасть к нему на прием. Этот день стал для меня счастливым. Оказалось, что в тот день настроение Хэмилтона было точь-в-точь как мое – чернее черного. Он мучился над проектом гостиницы, которую их фирма должна была строить в Цюрихе. Он понимал, что что-то неладно в самой архитектурной идее, но что – уловить не мог.

– А ты смог?

– Я едва взглянул на чертежи и понял, что Хэмилтон хочет возвести некое подобие знаменитых старых европейских гранд-отелей. К сожалению, на его чертежах получилось громоздкое приземистое сооружение, которое могло стать хорошей пародией на стиль греческого Возрождения.

– Насколько я помню, ты никогда не был поклонником постмодернизма.

– Не то слово, – кивнул Рорк. – В общем, я имел нахальство предложить ему внести в проект некоторые черты современной архитектуры. Он тогда выставил вперед свою челюсть, совсем как бульдог, и сообщил мне, что это здание должно выглядеть ровесником всему городу. – Рорк улыбнулся своим воспоминаниям – Он во многом напоминал мне отца, особенно когда у того что-нибудь засядет в голове Джейд совершенно не хотелось говорить о Кинлэне Гзллахере.

– И что же ты сделал? – поторопила она Рорка.

Он пожал плечами.

– Да почти ничего. Несколькими штрихами уменьшил наполовину колонны, убрал неуклюжую крупную коллонаду и каменный бордюр-фриз, который зрительно давил на все здание Джейд читала о проекте этой гостиницы в «Архитектурном дайджесте». Журнал счел будущее сооружение достойным для земного жилища богини Афродиты.

– И Хэмилтон сходу принял тебя на работу?

– Сначала в качестве консультанта, но пообещал полную поддержку в учреждении моего собственного дела Подвох, правда, заключался в том, что мне пришлось возвращаться в Штаты и устраиваться уже в Сан-Франциско Но поскольку европейские фирмы отнюдь не выстраивались в очередь, чтобы пригласить меня на работу, терять было нечего. Главное, я был уверен, что у меня будет возможность заняться своими проектами.