— Не могу же я привезти к мисс Софи вдову, — упрямо повторил Батлер.

— Там есть задняя дверь? Мужчина задумчиво кивнул.

— Если нас остановят, скажите, что везете нас в отель. Затем подъедете к задней двери этой… мисс Софи. Сейчас дождь, и никто нас не увидит.

Батлер немного подумал. Ему не совсем нравилась идея, везти двух дам, явно благородных, к Софи. Но было ясно, что мисс Мередит собиралась так или иначе добиться своего.

Наконец он кивнул и посмотрел на раненых.

— Нам надо их поднять.

Мередит очень не хотелось будить Квинна, но она понимала, что это необходимо. Она протянула руку к его плечу и осторожно потрясла его. Его глаза, вначале замутненные крепким сном, расширились, когда он вспомнил, что случилось. Он резко сел.

— Кэм?

— Он болен. Мистер Батлер говорит, что мы должны везти его в Каир, к врачу.

Квинн обвел глазами комнату и задержал взгляд на фигуре, простертой на другой кровати. Он завернулся в одеяло и, встав, быстро подошел к Кэму. Он тронул лоб Кэма и вздрогнул, ощутив сильный жар. Потом он встал на колени возле своего товарища.

— Кэм…

Глаза Кэма открылись, и он попытался улыбнуться, но у него получилась только гримаса.

— Нам надо ехать. Ты можешь встать? Кэм кивнул.

— Мы отвезем тебя к врачу. Все будет в порядке, — в голосе Квинна было напряжение. И тихое отчаяние.

Кэм закрыл глаза, словно кивок лишил его последних сил.

Медленно, морщась от боли, Квинн оделся в штаны из оленьей кожи и рубашку, которую носил на плантации у Маршалла Иванса. Потом он помог Батлеру одеть Кэма. Батлер и Квинн завернули Кэма в несколько одеял и отчасти понесли, отчасти потащили его к кабриолету, а Лиза и Мередит тем временем переодевались в траур. Одевшись, они вышли и увидели, что Квинн пристраивается рядом с Кэмом в тесный тайник в нижней части кабриолета. Он едва туда поместился.

Пока Батлер прилаживал на место доску, закрывавшую лаз, Мередит представила, как будет сотрясаться экипаж на ухабистой дороге, по которой им предстояло ехать. Для обоих раненых мужчин это будет просто пыткой.

Батлер подсадил их с Лизой в экипаж и ласково заговорил с лошадьми. Кабриолет выехал на залитую грязью дорогу, а дождь все стучал по крыше экипажа. Думая о Квинне, лежащем в тесном ящике, Мередит едва почувствовала, как Лиза взяла ее руку в черной перчатке и крепко сжала ее.

Квинн думал о том, как бы вынести путешествие в этом тесном ящике. Он напомнил ему, как его везли в Австралию, о бесконечных идеях, проведенных в полной темноте, когда только горький юмор Терренса напоминал ему, что он еще жив. Его теперешнее положение ужасало его так же, как и кошмары, терзавшие его последние несколько часов.

Неудобство его не задевало. Но темнота и тесные стены, нависшие со всех сторон, почти парализовали его. Он услышал прерывистое дыхание Кэма и сжал его руку.

— Борись, Кэм, — прошептал он, — ради Дафны.

Даже через одеяла ощущался жар, исходивший от тела Кэма. Проклятье! Гнев и ярость, которые он усмирил за последние годы, опять ожили в нем. И с ним — горе. Мертвящее, выжимающее душу горе. Он подумал о Мередит, и часть его сознания вспомнила нежные прикосновения ее рук, ее мягкие пальцы, ее слезы.

Почему он всем приносит столько страданий? Столько горя?

Он ведь так надеялся. Он почти поверил, что с него снято проклятье, что вместе с Мередит они смогут найти ту радугу счастья, которую он искал, что он больше не несет гибель тем, кто рядом с ним.

Но чтобы понять, что все на самом деле не так, надо просто коснуться Кэма, послушать, как он пытается вдохнуть воздух, как стонет, когда кабриолет застревает в грязи, а потом толчком двигается дальше.

Самым правильным будет уйти от Мередит.