Мередит услышала глухой звук от удара кувшином, из которого вода расплескалась на них обоих. Квинн со стоном упал на нее.

Она пыталась столкнуть его с себя и в то же время избавиться от тяжелого чувства вины за то, что он лежал здесь молча и неподвижно.

Она сделала это с благой целью, говорила она себе.

Элиас сказал бы, что для жестокости не может быть причины, хотя Пастор, подумала она, одобрил бы ее. Пастор часто утверждал, что цель оправдывает средства. В том случае, честно поправила она себя, если средства не совсем уж крайние.

А капитан Девро лежал без движения.

“Ну же, — сказала она себе, — беги”.

“А что, если я ударила его сильнее, чем хотела? ” — испугалась Мередит.

Она смотрела на его неподвижное тело. Он лежал лицом к ней и мокрый завиток черных волос прилип ко лбу, на котором еще блестели капельки воды. Когда его гипнотические глаза были закрыты, он выглядел необычайно спокойным, казалось, что его неиссякаемая энергия все-таки иссякла.

Она увидела, что из раны на голове сочится кровь. А вдруг она и правда тяжело его ранила?

“Это ничуть не хуже того, как он поступил со мной”, — говорила как бы другая часть ее. Но оправдания не помогали. Она смотрела на кровь, и вдруг внезапный страх, как холод, пробрал ее до костей. Она не может оставить его здесь и уйти, не выяснив, насколько опасна его рана. Она встала на колени у постели, чтобы послушать его дыхание, и немного успокоилась, когда поняла, что он дышит.

Мередит взяла отодранную от простыни полосу, которой он привязывал свою пленницу, и вытерла воду с его лица, а затем и кровь, думая о том, что ведет себя глупо, не пользуясь возможностью убежать. Ровное дыхание сказало ей, что с ним все в порядке и через несколько мгновений он очнется. Но она не могла удержаться и пальчиком осторожно потрогала ямочку у него на подбородке.

Когда она услышала внезапный стук в дверь, ее рука дернулась и выронила тряпку. Стук повторился, и она почувствовала, что не может пошевелиться. “Уходите”, — молила она, надеясь, что посетитель уйдет, не услышав из каюты ни звука. С ужасом она увидела, что ручка двери поворачивается и дверь открывается.

Ей, сидящей на полу, показался огромным этот черный мужчина, который заглянул в каюту, вошел и закрыл за собой дверь.

Мередит бросила взгляд на пистолет, лежавший на столе.

Он тоже заметил его, и, не говоря ни слова, подошел, взял оружие и положил его в карман, а уж потом приблизился к кровати и склонился над хозяином. Как и Мередит, он наклонил голову поближе ко рту Квинна, чтобы услышать его дыхание. На темном лице с резкими чертами ничего нельзя было прочесть.

Мередит никогда в жизни не испытывала такого сильного страха. И с удивлением она поняла, что боится не за себя. Она боялась за мужчину, лежавшего без сознания. Она видела спину раба, видела, что он хромает, видела, как огонь неповиновения полыхает в его глазах. А теперь у него пистолет. Неосознанно, защищая Квинна, она протянула руку.

Кэм выпрямился, осматривая каюту, и от его взгляда не укрылись ни ее поза, ни окровавленная тряпка на полу. Он посмотрел на черепки разбитого кувшина, на мокрые пятна на одежде капитана и женщины, на мокрую постель и украдкой улыбнулся. Кажется, Квинн Девро нашел достойного противника.

Этой легкой улыбки было достаточно, чтобы привести Мередит в чувство. Она вдруг инстинктивно поняла, что черный раб не представляет опасности для мужчины, лежащего на кровати. Она поднялась, глядя на дверь.

— Нет, — коротко сказал черный, и Мередит обернулась и воззрилась на него, удивляясь, что раб может говорить такое белой женщине.

— Я заплачу вам… много… вы сможете купить себе свободу. Дайте мне уйти.

— Мне очень жаль, мисс Ситон, — сказал он.