Дарья Тимофеевна послушалась, вышла на линию огня, задрала голову:

— Не убивайте, успеете убить. С хозяином поговорить надо.

— Ишь ты… А почему вторая поблядушка прячется?

— Молодая она, сомлела… Позовите хозяина, у меня сведения для него.

— Кто вы такие?

— А вы кто?

Лиза за креслом потихоньку достала из бидона золотистую, плоскую, с красивыми насечками металлическую чушку — граната «Осьминог» с черным рычажком пускателя, заменившим допотопную чеку. Прикинула возможный разброс. Умница Дарья Тимофеевна, место выбрала точно.

Удивленный дерзостью крестьянки с баллюстрады свесился мужик в тельнике. Метрах в двух от него меж деревянных резных стоек многозначительно торчал автоматный ствол.

— Ты что, совсем опупела, баба?! Тебе жить-то осталось, пока я добрый.

— Нет, — возразила Дарья Тихоновна. — Если ты это сделаешь, хозяин не похвалит.

Ее голос звучал, как всегда, убедительно, мягко. Мужик подумал и сказал:

— Пусть вторая выходит. Ишь, сучки бедовые…

— Ложись, Даша, — негромко окликнула Лиза, но Дарья Тимофеевна сдвинулась с места только тогда, когда увидела летящий брусок — отступила за портьеру, только и всего.

Суперграната произвела впечатляющие разрушения: срезало, как ножом, деревянные поручни, а также обвалило с потолка огромную хрустальную люстру, которая при падении наделала больше шуму, чем сам взрыв. Обоих бойцов смело с помоста, и они, подобно двум ныряльщикам, обрушились на пол гостиной вместе с люстрой, погрузясь, как в морскую пену, в сверкающие осколки. Вдобавок голубоватым пламенем занялась лестница, но огонь быстро иссяк сам собой, вступив в химическую реакцию с противопожарной пропиткой. Удачный бросок; инструктор Будинец из лесной школы, сам матерый кидальщик, оценил бы его не меньше, чем в десять баллов, если еще учесть, из какого положения он был произведен.

И тут же весь дом, до того безмолвный, наполнился звуками и голосами, словно проснулся. Особенно резали уши истерические женские вопли, донесшиеся откуда-то сверху, будто на крыше кого-то насиловали.

Лиза и Дарья Тимофеевна промчались по второму этажу, заглядывая во все комнаты, их оказалось десять — восемь пустые, а две запертые. Из людей встретили только пузана в рабочем комбинезоне, явно из обслуги, его положили на пол, не вступая в переговоры. Лежа на животе, он мелко вздрагивал, как в лихорадке, что было, конечно, стыдно для пожилого, солидного мужчины.

Одна запертая дверь выделялась наособицу: с золоченой ручкой, тесаная, с нависшей над косяком оскаленной волчьей головой.

— Хозяин там? — спросила Дарья Тимофеевна у дрожащего пузана. Тот лишь согласно постукал лбом об паркет.

Из бездонного бидона Лиза извлекла горсть миниатюрных взрывпакетов, прикнопила три штуки к замку, установила на дистанционном пульте десятисекундную паузу — и они с Дарьей Тимофеевной вильнули за ближайший угол.

Взрывом вывернуло замок, и массивную дверь скособочило, повеся на одной петле. Пузан в ужасе пополз по коридору к лестнице, но Дарья Тимофеевна, пробегая мимо, крикнула: — Лежать! — и тот послушно ткнулся в пол.

Лиза с автоматом, который прихватила у одного из охранников, свалившихся с баллюстрады, мельком заглянула в дверь — и сразу отпрянула. Однако — ничего. И дом вдруг снова затих, даже изнасилованная дама на крыше умолкла. В тишине загадочно прозвучал спокойный мужской голос:

— Прошу, сударыня, прошу! Что же вы оробели?

Лиза потянулась на голос, как на манок, Дарья Тимофеевна осталась в дверях.

Догмат Юрьевич Лизу признал и не скрыл удивления.

— Элен Драйвер, если не ошибаюсь? Живая и здоровая, кто бы мог подумать! Что ж, рад, чрезвычайно рад.