— Как на духу! — подтвердил Витька.

— Странно как-то, — подозрительно блестя глазами, заговорил Васильич, — тут столько всего наворочено, что за пять минут не управиться. Опять же, посуду били, мебель ломали, а вы ничего не слышали? Милые соседи дружно покачали головами.

— И кобель ваш не лаял? — продолжал настырный участковый.

— Может, и лаял ночью, да мы спали, — буркнул Виктор, — если на каждый лай выходить…

— Так, значит… — помолчав, заявил участковый, — я, Витя, не из простого любопытства спрашиваю, я ведь сейчас на работе нахожусь, как говорится, при исполнении. И про твои художества ой как хорошо все знаю. И про ваши отношения с покойной соседкой тоже в курсе…

Витька заметно струсил. Гонору у него поубавилось, даже рубашку он потихоньку застегнул.

— Антон Васильич! — завела свое Зинаида. — Да как можно на Витю… да мы с бабой Соней…

— Помолчи пока! — сурово велел ей участковый, и она заткнулась.

— Ах ты, зараза! — не выдержала тетя Дуня. — Не ты ли Софью чуть не в глаза ведьмой называла? Хотя что это я, в глаза-то вы боялись ей что-то не то сказать, а ты по всему поселку разносила гадости всякие, что бабка, мол, из ума выжила, и все такое… Да у нее ума-то побольше твоего было!.. Она бы с вами и двух слов не сказала, если бы Витька ее кота не грозился извести, — продолжала она, — чем ему животное помешало?

— Паразит такой! — заорал Витька. — Под ноги один раз бросился, голову из-за него разбил!

— Голову ты разбил, когда по пьянке упал! — рассвирепела тетя Дуня. — И нечего на кота сваливать!

— В общем, так! — резюмировал Васильич, которому надоело слушать их ругань. — В последний раз предупреждение делаю. Если еще раз с вами какой скандал — применю санкции. Окошко в кухне, Виктор, досками снаружи забьешь, я завтра зайду проверю.

— Вы лучше ее проверьте! — вдруг завизжала Зинаида, ткнув в меня грязным пальцем. — Какая она родственница! И это еще разобраться надо, за что ей дом. А может, еще кто объявится? По закону положено полгода ждать!

— Это верно, — согласился Васильич, — значит, мы сейчас дверь закроем и пойдем. А вы там бумаги подавайте нотариусу как положено.

Соседи испарились. Я походила по комнате, вздыхая. Заниматься уборкой не хотелось.

— Зря ты его отпустил, Витьку-то, — выговаривала тетя Дуня участковому.

— Да не он это, — отмахнулся Васильич, — если бы наши алкаши залезли, то поискали бы деньги или пожрать чего. Водки у Софьи сроду не бывало, денег тоже в доме не хранилось… Вообще ничего ценного не было, сами видите. Да и побаивались ее в поселке-то, бабы сплетни разносили про нее всякие… Ума не приложу, кому понадобилось все в доме перевернуть.

«Искали что-то, — подумала я, — искали тщательно, иначе не перевернули бы все вверх дном».

Но что могли искать у девяностолетней старухи? Неужели кто-то поверил в бредни про бриллианты? Тогда в больнице я подумала, что старуха перед смертью выжила из ума, но распоряжения, сделанные ею на случай смерти, доказывали обратное. Все ее действия свидетельствовали о твердом рассудке. Вклад в Сбербанке был оформлен так, чтобы мне его выдали немедленно, и денег как раз хватило на похороны, соседям она дала очень точные характеристики и завещание оформила по всем правилам. Было еще письмо, которое я не успела прочитать в больнице, но я решила, что вскрою конверт дома.