— Нет, доктор, не будем возвращаться к этому. Инженер без диплома ущербен. И Росс получит диплом, — он быстрым шагом подошел к двери и крикнул:

— Росс!

— Иду, пап, — предмет их разговора поднялся по лестнице и вошел в комнату. Сначала он посмотрел на Каргрейвза, потом на отца и только затем — на свою мать, которая молча улыбнулась ему.

— Итак, какой мне вынесен приговор? — спросил он.

Его отец ответил без обиняков:

— Этой осенью ты идешь в колледж. Я не одобряю вашей затеи.

Росс сжал губы, но промолчал. Помедлив секунду, обратился к Каргрейвзу:

— А как насчет Арта и Морри?

— Арт летит со мной. Морри позвонил и сказал, что его отец неодобрительно отозвался о самой идее, но препятствий чинить не станет.

— Это что-нибудь меняет, пап?

— Боюсь, что нет. Мне не хотелось бы тебе запрещать, но если речь идет о серьезных решениях, то я несу за тебя ответственность до тех пор, пока тебе не исполнится двадцать один год. Ты должен получить диплом.

— Но… но папа! Посуди сам, ведь диплом — это лишь бумажка! Если полет удастся, я буду достаточно знаменит, чтобы получить любую работу, какую только захочу. А если мы погибнем, никакой диплом мне не понадобится. Мистер Дженкинс покачал головой.

— Росс, я принял решение.

Каргрейвз заметил, что юноша сдерживает слезы. От этого он стал выглядеть старше. Когда Росс снова заговорил, голос его дрожал.

— Папа…

— Да, Росс?

— Если я не могу лететь, то нельзя ли мне хотя бы помочь им с переоборудованием ракеты? Им не помешают лишние руки.

Каргрейвз посмотрел на него с новым интересом. Он понимал, чего стоил мальчику этот отказ.

Мистер Дженкинс удивился, но тем не менее сразу ответил:

— Разумеется, можно. Но лишь до тех пор, пока не поступишь в колледж.

— Ну, а если к этому времени не все будет готово? Мне не хочется бросать дело на полпути.

— Это делает тебе честь. Хорошо, в таком случае можешь работать над проектом до второго семестра. Это моя последняя уступка, — он повернулся к Каргрейвзу. — Я рассчитываю на то, что вы уделите некоторое время образованию. — И опять обратился к сыну: — На этом закончим, Росс. Когда тебе исполнится двадцать один год, можешь, если будет угодно, рисковать своей головой и лететь на космическом корабле. Откровенно говоря, мне кажется, что ты и тогда не опоздаешь стать первым человеком на Луне, — он поднялся.

— Альберт…

— Да, Марта? — он предупредительно обернулся к супруге.

Она отложила вязание и сказала:

— Позволь ему лететь, Альберт!

— Что? Что ты хочешь сказать?

— Позволь мальчику лететь на Луну. Да, сперва я была против, но доктор Каргрейвз убедил меня. Он прав, а я ошибалась. Нельзя удержать птицу в гнезде. Я была против. Но разве можно ожидать иного от матери?

Нашу страну открыли люди, которые не боялись пуститься в дорогу. Пра-пра-пра-дедушка Росса пересек горы в повозке, запряженной мулами, и освоил те места, где мы теперь живем. Ему тогда было девятнадцать лет, а его жене — семнадцать. В нашей семейной хронике записано, что их родители побоялись отправиться в путь, — она вздрогнула и сломала одну из своих спиц. — Мне непереносима сама мысль о том, что наша кровь охладела, миссис Дженкинс поднялась и быстрым шагом вышла из комнаты. Плечи ее супруга поникли.

— Я даю тебе свое согласие, Росс, — тихо сказал он.