Как странно — Маргидо приезжает и делает все, о чем его просят.
— Мне скоро пора в свинарник, — сказал Тур.
— Знаю. Просто был поблизости и захотел узнать, как все прошло.
Тур уже ответил на этот вопрос и не стал повторяться.
— Что Турюнн говорит? Ты с ней общаешься? — спросил Маргидо, все еще стоя у плиты спиной к брату. Что это он там делает? Таращится в кофейник?
— Говорит? О чем? Тут только и разговоров, что о доме престарелых, да о домработнице, и не знаю еще о чем.
Отец откашлялся.
— Спасибо за обед.
— На здоровье! — отозвался Тур.
— Пойду посмотрю немного телевизор.
— Давай, — ответил Тур. — А потом Маргидо даст тебе кофе.
Отец встал и зашаркал в гостиную, повозившись немного, включил телевизор на полную громкость. Потом повозился еще и уменьшил звук. Телевизор был старый, без пульта.
— Да нет, ничего, — сказал Маргидо.
— Так о чем, по-твоему, должна говорить Турюнн? — спросил Тур.
— Если она говорила с Эрлендом…
— Не понимаю, — сказал Тур. — Ты о чем?
Маргидо обернулся, убрал руки, нащупав за спиной плиту. Очень странно он выглядел, совсем на себя не похож. Будто изготовился к чему-то, лицо казалось чужим, исполненным какого-то мучительного желания объясниться. Вот — единственное слово, которое пришло Туру в голову, когда он позже размышлял перед сном.
— Я… — начал Маргидо.
— Да?
— Я на какое-то время потерял Христа. Только никто об этом не знал. А теперь снова нашел.
— И ты рассказал об этом Эрленду? Нашел, кому рассказывать.
— Нет! Но…
— Мне пора к свиньям. Скажи, что ты хотел.
— Я оступился.
— Как это? — удивился Тур. Маргидо никогда не оступался, да и возможностей у него не было.
Маргидо снова отвернулся к кофейнику.
— Я оступился, — прошептал он. — Поддался самому Сатане. Не устоял перед искушением.
— Когда это случилось? И что ты натворил?
— Я хотел сказать только то, что сказал. Рассказывать не буду. Думаю, Господь послал мне испытание. А я не выдержал. Теперь надо просить прощения. Христос должен снова меня принять.
— Куда он денется! Разве он не был распят ради всех грешников? Кажется, вся суть именно в этом.
— Тур! Об этом нельзя говорить, как о… как о вещах повседневных!
— Я просто устал.
— Ты думаешь, тебе трудно, но Христос будет всегда с тобой, Тур. С тобой и со мной. Я молюсь за всех нас.
Тур встал.
— Не понимаю, о чем ты. Я не оступался, так что молись за себя. А теперь мне пора в свинарник. Можешь тут один попить кофе. Или со… своим отцом.
Теперь уже свиньи знали, что их ждет, теперь все было в порядке. За окнами темно, он озабочен работой, дверь в помещение с кормом широко открыта, а его сапоги стучат по липкому бетонному полу.
— Всем хватит! — как обычно, выкрикнул он. И поросята завиляли хвостиками ему навстречу, свиноматки захрюкали с причмокиванием, далее кормящие свиньи запрыгали вокруг, участвуя во всеобщем веселье. Все радовались, кроме самого Тура.
Такой начался беспорядок! Наступят на этом хуторе в кои-то веки спокойные времена? Пусть Турюнн только позвонит, когда он вернется домой выпить теплого кофе и немного отдохнуть! Она узнает, что она здесь устроила.
…
Вообще-то он хотел еще и кошку, но тут вмешался директор магазина Поульсен. |