— Он слишком подавлен, понимаете?

— Вы врач, сэр?

Вопрос вежливый, но в нем чувствовалась издевка. Я покачал головой. Он взглянул на Дональда, поджал губы и опять передвинул взгляд на меня: прошелся по моим джинсам, выцветшей синей куртке, желтовато-коричневой водолазке, походным бутсам…

— Очень хорошо, сэр. Ваше имя?

— Чарльз Тодд.

— Возраст?

— Двадцать девять лет.

— Род занятий?

— Художник.

Констебль невозмутимо записывал мои «подробности» в блокнот.

— Картины? — спросил инспектор.

— Да.

— Что вы делали сегодня, сэр?

— Сел на поезд в Паддингтоне в два тридцать… От станции пришел сюда пешком.

— Цель приезда?

— Нет цели. Бываю здесь один-два раза в год…

— Что, хорошие друзья?

— Да.

Кивнул, вновь переключился на Дональда. Но теперь задавал вопросы терпеливо, без нажима.

— В каком часу вы обычно добираетесь до дома в пятницу, сэр?

Дон отвечал бесцветным голосом:

— В пять. Около пяти.

— А сегодня?

— Как обычно. — Его лицо исказила гримаса боли. — Я увидел… что в дом… залезли… позвонил…

— Да, сэр. Вызов получили в шесть минут шестого. Позвонив, пошли в гостиную, чтобы посмотреть, что украдено?

Дональд не ответил.

— Сержант увидел вас там, если помните.

— Почему? — сокрушенно проговорил Дон. — Почему она вернулась домой?

— Надеюсь, мы это выясним, сэр.

Пытливым вопросам, казалось, не будет конца, но, по-моему, все они привели лишь к тому, что Дональд совсем расклеился.

К своему стыду, я проголодался. Думал о желанном обеде, вспоминалась Регина, бросавшая в кастрюлю все подряд, — но радовавшая в конце концов изысканным блюдом. Улыбчивая Регина с шапкой темных волос. Игривая болтушка, ненавидящая насилие.

Настало время, когда ее тело погрузили в машину и увезли. Дональд не прореагировал. Вероятно, подумал я, его разум старается отгородиться от невыносимого, и нельзя осуждать за это.

Наконец инспектор поднялся, распрямляя затекшие от долгого сиденья на табуретке ноги и спину. Он сказал, что оставит констебля подежурить в доме на ночь, а сам вернется утром. Дональд отрешенно кивнул, видимо, не слушая, что ему говорят, и когда полиция уже отбыла, все еще сидел на стуле, не в силах двинуться с места.

— Пойдем, — сказал я ему, — ляжем спать.

Взяв за руку, помог подняться и повел вверх по лестнице. Он не упирался, послушно шел.

В спальне, которую занимали они с Региной, царил полный разгром, но комната, приготовленная для меня, где стояли две кровати, была нетронутой. Он повалился на постель, не раздеваясь, закрыл глаза руками и с невероятной болью задал вопрос, который задают все, кого постигло несчастье.

— Почему? Почему это случилось именно с нами?

Всю неделю провел с Дональдом. За это время получили ответы на многие вопросы, но не на этот.

Легче всего было ответить, почему Регина раньше времени вернулась домой. В последние недели в ее отношениях с подругой нарастало раздражение.

Оно вылилось в ссору, что и вынудило тут же уехать. Выехала где-то в половине третьего и, вероятно, отправилась прямым ходом домой, поскольку установлено, что к пяти была уже мертва, по крайней мере, часа два.

Эту информацию в полуофициальных выражениях инспектор сообщил Дональду днем в субботу. Тот вышел в осенний сад и заплакал.