– А вы расскажите. Дайте мне понять. Чтобы я могла сделать правильный выбор.

– Доктор Эвери! – Его голос стал резким и грубым. – Возможно, я действительно не имею прав на личные страдания. Возможно, болезни и горе людей уже стали предметами публичного обсуждения. Но это дело мое! Мое, а не ваше!

Горячность Кавинанта лишила ее слов. Она искала достойный ответ, однако сомневалась, что ей удастся найти какой-то весомый довод. Его знание, боль и пережитые испытания превосходили ее собственный опыт. Но она не могла уйти. Ей требовались объяснения.

Густой и влажный воздух превращал свет звезд в размытые пятна. Так и не отыскав никаких аргументов, Линден притворилась, что не поняла его:

– Старик посоветовал мне быть честной. Однако он говорил и о другом.

Кавинант отпрянул от нее. Она хранила молчание, пока двусмысленность ситуации не побудила его спросить хрипловатым шепотом:

– И о чем же он говорил?

– Старик сказал: “Не бойся. Ты не обманешь надежд, хоть он и будет нападать на тебя”. – Линден замолчала, не желая произносить остального. Плечи Кавинанта вздрогнули. – О ком он говорил? О вас или о другом человеке? О том, кто навредил Джоан?

Кавинант не отвечал. Закрыв лицо руками, он душил свои эмоции. С его губ сорвался тихий стон.

– Говорите, Кавинант! Неужели со мной что-то должно случиться? Какое отношение имеет ко мне этот старик? И почему вы сказали, что он меня выбрал?

– Он использует вас.

Его ладони по-прежнему закрывали лицо и рот. Однако через минуту Кавинант успокоился, опустил руки и заговорил бесцветным тусклым голосом, похожим на пепел:

– Он как Биренфорд. Считает, что я нуждаюсь в помощи Старик решил, что на этот раз мне не справиться в одиночку. – Злость в его словах угасла, словно он лишился последних сил. – Единственное их отличие состоит в том, что нищий знает столько же, сколько и я.

– Тогда расскажите о том, что вам известно, – настаивала Линден. – Позвольте и мне разобраться в этом деле.

Кавинант упрямо поднял голову и вновь заслонил собой свет лампы.

– Нет. Наверное, мне не удастся удержать вас от броска в неизвестное, однако содействовать этому я не собираюсь. Если вы хотите свернуть себе шею, поступайте как знаете, но на мою помощь можете не рассчитывать. – Он отвернулся, словно уже все сказал, потом холодно добавил:

– И передайте болтуну Биренфорду, что он мог бы иногда доверять мне для разнообразия.

У Линден тут же появился язвительный ответ. Она хотела спросить его, при чем здесь доктор. А что тогда сказать о нем? Разве он кому-нибудь доверял? Но едва она открыла рот, как ночную тишину рассек ужасный женский крик.

Женщина кричала истошно и дико. В ее голосе чувствовался безумный страх. Казалось, что это визжала сама ночь.

Услышав крик, Линден рванулась к двери. Кавинант схватил ее за руку, но она вырвалась из его неловких пальцев и сердито произнесла:

– Я врач!

Не дав ему опомниться, она проскользнула в прихожую и зашагала по коридору.

Дверь вела в гостиную. Несмотря на ковер и книжные шкафы, комната выглядела пустой и неуютной. В ней не было ни картин, ни украшений; в центре находилась длинная выпуклая софа, рядом с которой стоял кофейный столик. Между мебелью и стенами оставалось широкое пространство.

Быстро осмотревшись, Линден ринулась на кухню, посреди которой стояли стол и два деревянных стула. Она свернула в небольшой коридор.