– По крайней мере, возьми факел! Нассис вздрогнул, как от удара плетью.

– О, не смущай меня, юр-Лорд! Я знаю дорогу. Позволь мне искупить свои сомнения.

Он выбежал в дождь.

Линден хотела догнать старика, но Кавинант схватил ее за руку. Краткая вспышка молнии озарила долину. В ее отблеске они увидели темную фигуру Нассиса, который, спотыкаясь, спешил к ручью. Через миг он исчез во мгле, словно раздавленный молотом грома.

– Пусть идет, – со вздохом сказал Кавинант. – Если мы погонимся за ним, то, скорее всего, сорвемся где-нибудь со скалы и переломаем кости.

Он не отпускал ее до тех пор, пока она не кивнула. Потом они оба вернулись к очагу. Кавинант прижался спиной к теплой стене дымохода. Линден села напротив. Влажные локоны липли к ее лицу, подчеркивая складки над переносицей и в уголках рта.

Кавинант ожидал от нее гневных слов или какого-то негодования по поводу той ситуации, в которой они оказались. Но когда она заговорила, ее голос был тихим и спокойным:

– Все не так, как ты думал, верно?

– Да, не так. – Он прилагал неимоверные усилия, однако не мог подняться над своим унынием. – В Стране произошло что-то ужасное.

К счастью, Линден не относилась к числу слабонервных.

– Но что именно? Ты говорил, что был здесь десять лет назад. За такой короткий срок не могло случиться ничего серьезного.

Вопрос Линден напомнил ему о пророчестве Фоула. Он решил, что сейчас не время рассказывать о нем. Ей и так хватало тревог и таинственных предостережений.

– Я имел в виду десять лет по меркам нашего мира. Ради ее спокойствия он не стал упоминать о “реальном измерении”.

– Время здесь идет гораздо быстрее. Как во многих снах. Я… – Почувствовав неловкость, он заставил себя посмотреть ей в глаза. – На самом деле мне доводилось бывать в Стране трижды. В нашем мире я терял сознание лишь на несколько часов, но здесь проходили целые месяцы. Если перевести десять лет моей жизни на время Страны… О черт!

Лорд Фоул упоминал о двадцати веках забвения. И потом такой же срок он готовил свою страшную месть.

– Если пропорция осталась той же, можно говорить о трех или четырех тысячелетиях.

Она приняла этот факт как еще один вызов, брошенный ее рассудительности.

– А почему ты расстроился из-за исцеляющей глины? Что в ней такого особенного, Кавинант?

– Ему хотелось закрыть лицо руками, чтобы утаить от Линден свою боль. Он чувствовал себя едва ли не голым под мощным радаром ее обостренных чувств.

– Исцеляющая глина лечила любые раны и болезни. Попадая в Страну, он дважды избавлялся от своей проказы. Но тема исцелений пугала его. Если бы он начал рассказывать ей о глине, ему пришлось бы объяснить, почему это средство не излечило его до конца. Потом разговор перешел бы на автономность Страны и на отсутствие связей между двумя мирами. Зажившая рана на его груди ничего не означала. Он знал, что, когда они вернутся в свое измерение, их телесное состояние останется прежним. Он снова будет умирать от ножевой раны. А она, в худшем случае, даже не успеет перевязать его грудь.

Кавинант решил придержать эти сведения до лучших времен. Еще одно потрясение могло выбить Линден из колеи. Но ему не удалось сдержать свое раздражение. Указав на очаг, он сердито сказал:

– Да что там глина! Смотри! Вот дым, зола и пепел! Люди Страны, которых я знал, никогда не использовали огонь, который разрушал древесину. Они обходились без очагов. Им было известно, что деревья, камни и вода несут в себе Земную Силу – силу жизни! Каждый из них мог развести огонь или сделать парусную лодку. Но они использовали для этого Земную Силу в дереве, а не древесину.