Мне так нравится доставлять ему удовольствие. Я хочу большего.

Целую его с голодом и необходимостью. Он двигается еще быстрее, я подстраиваюсь под него. Не могу не двигаться синхронно. Его мужество скользит с меня, наполняет, растягивает, и я подхожу к освобождению.

Он не просто заполняет мое тело, мою женственность. Он заполняет меня саму. Сердце, душу. Хантер заполняет ужасную пустоту, которая росла во мне всю мою жизнь. И когда он вошел в меня, я кое-что узнала. Просто потребовалось много времени, чтобы понять это странное чувство, которое течет в жилах вместо крови.

Счастье.

Чувствую, как по щекам катятся слезы, и позволяю себе заплакать. Не прекращаю двигаться, контролируя ритм, распадаясь на кусочки над Хантером, моей любовью, моим мужем, моим всем. Я двигаюсь, как сумасшедшая, как одержимая. Скольжу вверх до тех пор, пока он почти выходит из меня, а потом снова глубоко вбираю его в себя.

Наши тела сталкиваются в идеальной симфонии, мои крики удовольствия становятся все громче, неистовей и отчаянней. Хантер присоединяется ко мне, и мне нравится, как его голос становится выше от удовольствия, экстаза, и причина этому - я. Моя любовь.

— Я люблю тебя, Хантер. Прошу, не останавливайся. Никогда.

— Никогда. Обещаю. Я буду любить тебя вечность. Я буду заниматься с тобой любовью, пока не исчезнем ты и я, и останемся только мы. Вот так. Навсегда.

— Да, пожалуйста! Я хочу этого навсегда. Только нас. Я люблю это. Люблю, — говорю в ритме единения наших тел, их скольжения, словно в ритме песни, и мои мысли - бессвязная поэзия, мои слова - смесь арабского и английского. Я могу лишь кричать, двигаться и целовать его там, где могу достать. Хвататься за него и царапать.

Во мне расцветает тепло, усиливаясь теплом тела Хантера. Этот жар разрывается и растекается по всему моему бьющемуся в конвульсиях телу. Я сжимаюсь, беспомощно крича. Оргазм, до которого он довел меня в прошлом, казался землетрясением; он был сильнее, чем я могла себе представить. Но это... по силе это на несколько ступеней выше того удовольствия. Я кончаю и кончаю, и Хантер все еще отчаянно двигается во мне. Я могу лишь цепляться за него, когда он яростно и совсем не нежно врезается в меня. Я бы не хотела, чтобы он останавливался, что-то менял или был нежным.

— Да, Хантер! — Я упираюсь руками в его грудь и двигаю бедрами навстречу его. Хантер так глубоко входит в меня, что я думаю, будто глубже уже нельзя, но потом он приподнимает меня и мягко наклоняет. Я поднимаю ноги, и он снова толкается бедрами, заполняя меня еще больше. Я опять кончаю, краем сознания отмечая одну мысль. Одно из его высказываний, сказанных по отношению к оргазму, идеальное и правильное для описания опыта оргазма с любимым человеком. Ты не просто находишь физическое освобождение, ты возвышаешься в новое царство, познаешь небеса, становишься своим любимым.

А потом Хантер кончает, и я думаю, что действительно потеряла себя в нем. Он кончает, и я чувствую, как его горячее влажное семя заполняет меня, и мне это очень нравится. Нравится, как он рычит без слов, практически кричит, толкаясь в меня все жестче и жестче. Я падаю на него, обвив руками шею Хантера, и рыдаю у него на плече, корчась от слез.

Мы успокаиваемся.

— Почему ты плачешь, Рания? Ты в порядке?

Я вздыхаю, дрожа от последствий шока и затихающих рыданий.

— Да. И даже больше, чем да. — Я поднимаюсь и переворачиваюсь так, чтобы прижать ладонь к его щеке и позволить увидеть мою душу сквозь глаза. — Я плачу, потому что это было так невероятно, так прекрасно, что я не могу найти слов ни на твоем, ни на своем языке.

Он глубоко вдыхает и выдыхает, прижимая меня ближе к себе.

— Как и я. Это было самым потрясающим из всего, что я когда-либо испытывал.

— Помнишь, ты спрашивал меня, была ли я когда-нибудь счастливой?

— Да.