Казалось, она стала прислушиваться.

— Я не слышу, — заторможено и сонно пробормотала она.

— У тебя вода залилась в уши, поэтому ты не слышишь, — соврал я.

Она слабо улыбнулась, даже не понимая, что делает.

— Я так счастлива, он отвезет меня к маме, — сказала она, и я улыбнулся в ответ, но моя улыбка превратилась в гримасу ужаса, ее сердце остановилось, и она умерла с радостью предполагая, что будет спасена.

Я не мог в это поверить.

Я слышал о людях, умирающих с облегчением и радостью на лицах, думая, что их спасут, но я никогда не думал, что такое может случиться с ней. Я продолжал удерживать ее тело, прижав к своему. Это невозможно, но она ушла. Я не мог понять, она была настолько живой, настолько любящей жизнь, такой бесшабашной, как она могла поддаться смерти. И насколько яростной и все поглощающей была моя любовь к ней, но и она не смогла ее удержать. Я пытался ее удержать каждой клеточкой своего существа, но она ускользнула, как песок из сжатого кулака.

Я попытался ее вернуть, растирая ей руки и ноги, делала дыхание рот-в-рот, но Вивьен уже не была со мной. Боль и ужас от ее потери разрезали меня живьем, невозможно передать словами мою боль, и видно, чтобы как-то выплеснуть ее, я стал кричать. Я кричал и кричал, как сумасшедший. Я сыпал проклятиями, я ругался, рыдал, пока был способен на это.

Потом я поцеловал ее холодные, синие губы.

— О, Вивьен!

Перед моими глазами возник ее образ, словно мираж — у нее была красная роза в волосах, и она прошептала мне: «Ты мой цыганский барон. Ты всегда будешь моим цыганом героем».

— О, Вивьен!

Однажды была возможность вернуться домой...

 нас это видео извлечено, прим пер.)

22.

Элла

— Когда мы вытащили их из воды, Дом был почти такой же синий, как и Вивьен. Он не произнес ни единого звука, не кричал, не плакал, ничего. Его пальцы мертвой хваткой сжимали ее труп, и нам пришлось какое-то время подождать, прежде чем мы смогли ее оторвать от него. Он смотрел остекленевшими глазами в одну точку. Я окликнул его, он медленно повернул ко мне голову, но смотрел на меня так, словно не узнавал, словно я был для него незнакомцем.

Джек замолчал, содрогнувшись от страшных воспоминаний.

— Я принес его к себе домой и положил в свою кровать. Он проспал три часа. Потом у него открылся понос от морской воды, которой он наглотался, и начались неконтролируемые спазмы мышц, его всего трясло. Он был очень плох, я с Шейном по очереди выхаживали его. Он пропустил ее похороны. Они похоронили ее в свадебном платье, учитывая волю покойной. Она сказала своей матери, что если умрет до свадьбы, то ее следует похоронить в ее свадебном платье.

Пока Джэк рассказывал, я чувствую онемение и холод в своем теле, и непроизвольно обхватываю себя руками, продолжая внимательно слушать его.

— Дому было так плохо, что в какой-то момент мы подумали, что он умрет. Но, слава Богу, все обошлось. У него крепкий организм, несмотря на то, что явно не хватает мозгов. В течение недели ему снились жуткие кошмары, он так брыкался, что уронил прикроватную тумбочку и с криком просыпался на полу. Он был похож на сумасшедшего, обвиняя во всем себя. Он не мог смотреть на ее фотографию, потому что приходил в неконтролируемую ярость. Я собрал все ее фотографии и спрятал.

А потом в один прекрасный день, я застал его на кухне, когда он делал себе омлет.

— Хочешь? — спросил он, и я понял, все будет хорошо, кризис миновал. Мы вместе поели, он поблагодарил меня за все и ушел.

Джек смотрит на меня мрачным и печальным взглядом.

— С тех пор других женщин в его жизни не было. На одну ночь были, проходящие тоже были.