Все эти важные перемены способствовали тому, что дальнейшее развитие греческого общества пошло по совершенно новому руслу: от первичной семейно-родовой общины через промежуточную ступень племенного сообщества к городу-государству в форме демократической (или в более редких случаях аристократической) республики. На этот раз грекам удалось избегнуть угрозы торжества бюрократической монархии, каковой в основе своей уже была микенская теократия, имевшая явную тенденцию к превращению в деспотию восточного типа. Вполне очевидным этот факт стал лишь в конце архаической эпохи, когда в Греции сформировался в своих основных чертах новый прогрессивный тип государства и общества — рабовладельческий полис, таивший в себе еще неизвестные дотоле возможности социального и культурного развития. Однако первые шаги в этом направлении были сделаны уже в рамках предшествующего гомеровского периода. Именно в это время в Греции сложился тот широкий слой свободного крестьянства, который в дальнейшем стал основной социальной опорой полисного строя. Генеалогически обособленная от народа и даже противостоящая ему как правящее сословие гомеровская знать все же была еще не настолько сильна, чтобы совершенно поработить демос и лишить его всех гражданских и человеческих прав. По существу сама аристократия была здесь лишь верхушечной частью демоса — прослойкой наиболее зажиточных крестьян, наделенной известными привилегиями политического и религиозного характера. С экономической точки зрения и аристократический ойкос, и семья рядового общинника — «мужа из народа» — были вполне однотипными образованиями. Различие между ними состояло не в методах хозяйствования и не в источниках обогащения, а лишь в масштабах их применения. В отличие от микенской дворцовой элиты гомеровская знать так и не смогла превратиться в замкнутую касту профессиональных воинов и жрецов. Для столь сложной функциональной стратификации общества необходима была соответствующая материальная база и прежде всего наличие единого общегосударственного хозяйства. Однако возвращение к этой изжившей себя экономической системе в условиях послемиграционного гомеровского периода было уже невозможно.

О радикальной трансформации, пережитой греческим обществом в течение трех или четырех «темных веков», следующих за падением микенской цивилизации, свидетельствует возникший в самом конце этого хронологического отрезка новый тип поселения— раннегреческий полис. От его предшественницы— микенской цитадели — ранний полис отличает прежде всего присущий ему способ архитектурной организации пространства, наглядное представление о котором могут дать хотя бы кривые и узкие улочки архаической Смирны, ее стандартные глинобитные дома, среди которых невозможно отличить жилище аристократа от жилища рядового гражданина. Весь этот человеческий муравейник, теснящийся на небольшой площадке, обнесенной кирпичной стеной, составляет разительный контраст с монументальной архитектурой микенских дворцов, великолепием их внутреннего убранства и, очевидно, воплощает в себе совершенно иной тип социальной организации, гораздо более примитивный и однородный по своей внутренней структуре, нежели ахейское общество II тыс. до н. э.

Как мы уже говорили (с. 67), обычным путем, по которому шло становление раннего полиса, была интеграция мелких первичных общин в более крупные политические образования. Чаше всего этот процесс происходил в форме так называемого «синойкизма», т. е. слияния нескольких или даже многих расположенных по соседству родовых поселков (первичных полисов) в единый жилой массив с общим религиозно-политическим центром в виде священного участка (темена) и места для народных собраний и судопроизводства (агоры). В исторических условие ях гомеровского периода синойкизм был симптомом внутренней консолидации и политического самоопределения той аморфной племенной общности, которая предшествовала новому полису на его территории.