|
Личико тоже приятное – пухлые губки, вздернутый носик, да и настроение явно замечательное. – Здравствуйте! – улыбнулась девушка. – Мы сегодня не работаем, извините! Приходите завтра. Как раз мужской день. – Здравствуйте, – кивнул Владислав Петрович. – Мы вообще-то не мыться. Я следователь из милиции, а это мой эксперт. Он достал из кармана брюк удостоверение и небрежно махнул перед носом девушки, та заинтересованно подняла брови. – Чем обязаны? – негромко спросила она. – В общем-то ничем. Так, пара вопросов и кое-что посмотреть. Если честно, мы сами толком не знаем, что ищем. Вот скажите, вчера была протопка котлов? – Нет, что вы! Сейчас такая напряженка с топливом, что мы работаем только два дня в неделю. В субботу мужской день, в воскресенье женский. Начинаем топить в пятницу после обеда. – Кочегары уже пришли? – Он у нас один. Дядя Боря. Наверное, в кочегарке. Вас проводить? – Мы найдем, – уверил ее Владислав Петрович. – Вы при какой тут должности? – Кассир. Но сегодня я старшая, кроме меня, тут только две уборщицы. – Тогда будьте, пожалуйста, в пределах досягаемости, может, придется что-то спросить. – Хорошо, – улыбнулась девушка. – Я посижу наверху, ладно? Владислав Петрович явственно представил, как наверху она будет рассказывать подругам о таинственном визите милиции, а те слушать с раскрытыми ртами. Потом начнутся самые невероятные предположения, и уже завтра по городу расползутся такие небылицы, что книжки о бароне Мюнхгаузене можно будет сдавать в утиль. Выйдя на улицу, следователь подождал, пока Фролов выберется из неудобного кресла, и сказал, глядя на вздымающуюся в раскаленное небо трубу кочегарки: – Придется тебе слазить наверх. Я уже староват для эдаких упражнений, честное слово. С кочегаром, думаю, говорить не имеет смысла. Но в чем надо точно убедиться, так это в том, что стреляли отсюда. Сделай милость, а? – А чего… – усмехнулся Фролов. – Можно тряхнуть стариной. Владислав Петрович, открыв заднюю дверь машины, повесил на него рацию, взял себе другую и протянул фотоаппарат. – Щелкни сверху на все четыре стороны, ладно? – попросил он. – Хочу поглядеть панорамку, может, какая мысля придет. – Шерлок Холмс… – усмехнулся Фролов, вешая на плечо чехол с «Зенитом». Он обогнул здание бани, подошел к трубе и грациозно подпрыгнул, как гимнаст на перекладину. Руки цепко ухватились за нижнюю скобу лестницы, выход силой, перехват – и вот уже Фролов, довольно осклабившись, стоит на первой скобе ногами. Заржавленная железная труба свечой убегала в выгоревшее от яркого света небо. – А попроще мог залезть? – усмехнулся Владислав Петрович. – Акробат… – Чего-чего? – Бывший снайпер шутливо приставил ладонь к уху. – Попрошу говорить в рацию! – Иди ты… – коротко шикнул голосом следователя динамик у уха. Сверху город выглядел просто замечательно: махровая зелень парков, белокаменные дома, ласково блестящее море на западе, серые громады боевых кораблей. Футболка после подъема на тридцатиметровую высоту все же взмокла, но в вышине посвистывал свежий юго-западный ветер, приятно холодя спину и прелые подмышки. – Ну что там? – нетерпеливо прошептала рация. |
