И что вы думаете – иеромонах отец Алексий тайны исповеди не нарушил! Просто молился в голос – перед алтарём, так что другие насельники про двойное убийство даже и не краем уха – услышали (а они-то – сообщили куда надо кому следует)…

Эх, был бы адвокат хороший – Кони, или Плевако – он бы Кэт явно отмазал бы… но увы, у папы денег не нашлось…

И вмазали Леди Макбет Одесского уезда на всю катушку, добавив по рогам… )

«И ведь что мне, Лена, обидно было… ведь не любил он эту дурищу пошлую вот ни сколечки… и все-то её достоинства – что в приданное за неё мельницу давали! И вот за какую-то мельницу… себя продать… меня променять… какие же мужики сволочи…»

«И не говори… мой-то котик, уж как распинался, уж что мне сулил – а даже на суд не пришёл… сволочи они все.»

«Да. Первое – „Все мужики -сволочи“, Второе – „Носить нечего“, Третье – „Разное… “»

«Чего-чего?!»

«Да это я цитирую повестку Первого Международного Женского дня… Восьмого марта празднуется…»

«Интересно… нет, не слыхала… какая ты, Кэт, образованная…»

«М-да… толку-то от этого… а кстати, что это там за грохот на палубе? И конвой куда-то потянулся? Уж не война ли часом, хе-хе…»

(Взыскательный читатель спрашивает:«Ну когда же будет война?!»

Помилуй Бог! Уж что-что, а война на море для автора не представляет ничего романтического…

Вот представьте себе – вот он, жаркий бой… в низах машинисты и кочегары упираются, обливаясь потом, из последних сил, задраенные наглухо под броневой палубой, угорая от нехватки воздуха, скупо льющегося из виндзелей, с затаённым ужасом ожидая проламывающих борта ударов… когда гаснет свет, и обжигающий смертельно раскалённый пар в кромешной тьме превращает людей в корчащиеся на полу сгустки нечеловеческой боли… когда корабль вдруг начнёт проваливаться вниз, в ледяную тьму, и «духи» полетят, скользя по рифлёным плитам – на раскрытые адские огни топок или на безжалостные, перемалывающие кости и мясо шатуны машины… когда чёрная от угольной пыли морская вода хлынет из угольных ям, и люди последними глотками будут пить остатки воздуха в воздушных мешках у подволока, оттягивая неизбежный, мучительный миг удушья… романтично?

А, так читатель просит показать вид с верхней палубы… извольте.

В туманной дали – на самой границе видимости – то ли есть они, то ли это мерещится в заливаемой брызгами дождя оптике – мелькают далёкие серо-голубые чёрточки… вдруг, точно сотни маячных огней, внезапно засверкало по всему горизонту – слева направо…

Через несколько томительных минут… у борта поднимается выше мачты столб грязно-бурой воды, подсвеченный изнутри чёрно-красным…

Удар по корпусу… палуба больно бьёт по ногам… дробный, градом, звенящий стук по настройкам – раскалённых осколков… крик – «Носилки!»

Грохот ответного залпа… удар по ушам, как ладонями великана… пороховая вонь, останавливающая дыхание, вызывающая кашель до рвоты…

Снова – приближающийся вой снарядов… огненная вспышка… рушащиеся обломки, рваное железо… горящий металл (металл не горит, я знаю, горит просто краска… просто краска… пылает, чёрт её побери)…

Взлетающая вверх крыша кормовой башни… и корабельный баркас, плывущий вверх килем в сером небе… романтично, не правда ли…

А ведь это – Ютланд, самое крупное морское сражение века… причём самая кульминация: когда Джеллико, невольно введённый в заблуждение Гуденафом, доложивший, что «руски» идут в двух параллельных кильватерных колоннах, решает обрушиться на левую – из старых кораблей, ведомых «Наварином» – так, чтобы корабли обеих колонн «створились»… И когда Джеллико не предусмотрительно послал вперёд, торопясь «поставить чёрточку над Т», отряд броненосных крейсеров…

И когда Рожественский, шедший во главе колонны из новейших броненосцев – причём правая колонна шла не параллельно левой – но впереди, уступом – приказал дать полный восемнадцатиузловый ход… и занял место в голове линии баталии… и британские крейсеры «Урриор», «Блэк Принс», «Юриалес», «Гуд Хоуп», «Абукир», «Кресси», «Хог» – поочерёдно подверглись уничтожающему расстрелу в упор… Помните, там была ещё героическая безумная атака засидевшегося в лейтенантах Колчака (полярного исследователя, чьим именем назван остров у берегов Новой Сибири) на «Соколе»… и его последние слова на мостике разбитого, тонущего миноносца:«Гори, гори, моя звезда… согласитесь, господа – что эта „англичанка“ всё таки горит исключительно эстетично!»)

Да, так возвращаясь к нашим баранам, то есть к «вертухаям» конвойной команды, топающей сейчас по верхней палубе аккурат над твиндеком… доблестные воины Эм-Ве-Де собирались не куда нибудь, а на форменный штурм! На штурм Святого Пантелеймонова монастыря, что на священной горе Афон…

(Ретроспекция.