Капитан шумно сглотнул, наверняка осознав, что именно тролль притащил его к Гаррошу и теперь стоял рядом. Тролль захихикал и наигранно облизал губы. И Кэрн и Гаррош знали, что тролли Черного Копья не едят людей, но, очевидно, капитану это было неизвестно.

– Мой друг Кэрн Кровавое Копыто, – продолжил Гаррош и, не оборачиваясь, ткнул большим пальцем через плечо, – просил меня проявить милосердие. И ты знаешь, я думаю, что он мог быть прав.

Капитан быстро перевел взгляд на Кэрна. Старый бык был уверен, что на его лице отражалось не меньшее удивление, чем на лице человека. Что задумал Гаррош? Вместе со своими людьми он захватил корабль, перебив почти весь экипаж. И теперь заговорил о милосердии?

– Сегодня, капитан, я показал тебе могущество Орды, и я же покажу тебе ее милосердие. Я вижу, лишь одиннадцать членов твоей команды пережили… бурю, – Орк слегка улыбнулся. – Мы дадим вам две лодки и немного провизии из наших драгоценных запасов. Если вам улыбнется удача, этого хватит, чтобы добраться до безопасного места. А когда вы, наконец, окажетесь дома, то ты расскажешь всем, что здесь случилось. Скажи им, что Гаррош Адский Крик подарил сегодня тебе и твоим людям и смерть, и жизнь.

Не произнеся больше ни слова, Гаррош развернулся и ловко перепрыгнул обратно на борт «Скелета Маннорота». Он быстро и тихо сказал несколько слов Туле. Та кивнула и отдала приказы команде. Кэрн смотрел, как матросы вынесли из трюма немного припасов и один бочонок воды, погрузили все в две шлюпки и спустили их на воду. По крайней мере, Гаррош решил сдержать свое странное обещание. Таурен печально смотрел, как люди поспешно забрались в лодки и начали грести в сторону Нордскола.

Он перевел взгляд на Гарроша, выпрямившегося во весь рост и сложившего руки на груди. Несмотря на бурю и на то, что он чуть не утонул, орк так и не снял свою броню.

Гаррош был свирепым воином, виртуозом на поле боя, его любили подчиненные. А кроме того, он был злопамятным, вспыльчивым, и ему еще только предстояло научиться уважению и состраданию по отношению к другим людям. Кэрн решил, что поговорит с Траллом, как только они вернутся. Гаррош хорошо послужил Орде в Нордсколе во время невиданного доселе противостояния, но Кэрн знал, что сыну Грома придется несладко, когда они вернутся в Оргриммар. Ибо когда война заканчивалась, те, кто жил лишь битвой, зачастую терялись и не знали, что делать. Вне своей стихии, не имея возможности пускать свою энергию и страсть в привычное русло, они часто оказывались запоздалыми жертвами той же войны, что забрала жизни их товарищей. Только теперь они гибли не на поле боя, а в тавернах или в уличных драках. Или просто становились заблудшими душами, продолжавшими существовать, а не жить.

Гаррош обладал выдающимся потенциалом, он мог очень многого достичь, и потому ему нужно было избежать такой участи. Кэрн решил сделать все возможное, чтобы не дать судьбе поставить крест на сыне Грома Адского Крика.

Но чтобы этот план сработал, сам Гаррош должен преисполниться такого стремления. Оценивающе глядя на орка, столь уверенного в своей правоте, Кэрн сильно сомневался, что Гаррош захочет повернуть свою жизнь подобным образом.

Таурен снова посмотрел на удаляющиеся лодки. Что ж, Гаррош оставил хоть кого-то в живых, хотя Кэрн смутно подозревал, что орк поступил так из-за гордыни. Гаррош очень хотел, чтобы слава о его деяниях дошла до ушей Вариана – несомненно, чтобы еще больше позлить короля.

Кэрн глубоко вздохнул, запрокинул голову, подставив лицо слабому, но все еще ощутимо теплому северному солнцу. Затем он закрыл свои бледно-зеленые глаза и начал молить духов о помощи.

И терпении. О безграничном терпении.