«Пойдем, Генерал».

— Уже пора?

«Да».

— Ты помнишь, когда впервые пришел ко мне?

«Лишь несколько мгновений назад, Генерал».

— Для меня прошло сорок лет. Даже больше. Долгая жизнь. За это время могла бы возникнуть и прийти в упадок целая цивилизация.

«Я помню».

— Я лежал на поле боя после битвы при Ашере. Противнику повезло — он ранил меня в плечо, и я истекал кровью под звездами, среди камыша и вереска у моста. Наше первое поражение. Все могло им и закончиться. Республика умерла бы, не родившись. Но я сказал себе, что этому не бывать. Собрал всю волю в кулак и... А потом ты пришел ко мне. Сначала я решил, что сошел с ума.

«Ты действительно по-своему безумен. Поэтому мы и выбрали тебя».

— В глубине ваших пещер был город. Я не забыл. И мы заключили договор.

«Да. Я отдал тебе все силы. Я помог тебе изменить мир».

— Это так.

«Я предупреждал тебя, что этого будет недостаточно».

— Хватило на сорок прекрасных лет. Или около того.

«Время пришло, Генерал. Ты должен оказать нам услугу. Мы долго этого ждали».

— Слишком долго, я знаю.

«Возвращайся домой».

— Почему я?

«Ты знаешь, почему».

— Вы дадите мне Оружие?

«Не Оружие».

— А что же?

«Увидишь».

Оставив Хантсвилль, они прошли сквозь древние леса всего в нескольких милях от руин, некогда бывших Первой Колонией. А затем поднялись на холмы к северу в поисках мрачной горбатой горы, называвшейся горою Селфа.

«Это там. И под горой».

— Я стар.

«Ты обещал. Мы дали тебе сорок лет».

   — Я помню о своих обещаниях. Но я стар и напуган.

   — 

Они взбирались все выше. День провели, охотясь у золотистокоричневого утеса. Солнце освещало утес, и его пещеры с орлиными гнездами отбрасывали резкие тени, отчего склоны покрывались изощренным орнаментом, напоминая стены храма. Утес был квадратным, точно здание банка в каком-нибудь мегаполисе. Птицы над ним прилетали и улетали, словно клерки или прихожане. Это было последнее уютное место на горе. Они взобрались по пустынной, словно луна, каменистой осыпи, а оттуда спустились в пропасть поистине океанической глубины, которая рассекала гору под неестественно острым углом. Кан-Кук неизменно шел впереди, широко шагая, озираясь на отряд красными, точно солнце, глазами, то и дело понукая их. Они наткнулись на стаю волков, голодных и ошалевших от долгой зимы, и потеряли молодого Мартина Хьюма. Все сошлись на том, что если это самые свирепые стражи, с которыми придется столкнуться, то им повезло, и похоронили Хьюма. Кан-Кук; сказал:

«Мы уже близко. Слышишь?»

— Нет. Но не сомневаюсь в этом, мой старый друг, совсем не сомневаюсь.

«Ты должен будешь пройти испытание».

— Разумеется. Разумеется.

— Сэр. Мы здесь не одни, сэр.

Генерал поднялся за Дирфилдом на откос с подветренной стороны, где они устроили короткий привал. Следуя жесту Дирфилда, генерал укрылся меж замшелых камней. Дирфилд указал на долину внизу. По откосу поднимались черные муравьи...

— Подайте телескоп, мистер Дирфилд.

— Да, сэр. Сэр, я насчитал двадцать два солдата.

— Да, Дирфилд. Точно. Двадцать два солдата Линии. Без техники. Без птицелетов.

— Думаю, мы справимся, сэр. Я за наблюдал за ними. Они явно кого-то ищут. Похоже, они следовали за нами из Хантсвилля, сэр. Но они еще не знают, где мы. Если мы атакуем первыми, то справимся с ними прежде, чем они успеют применить бомбы, газ и так далее.