— Я могу перемещаться по Эйвону с закрытыми глазами. — Я слышу улыбку в его голосе. То же высокомерие, что бесило меня, теперь заставляет мои губы дернуться. У нас есть план, место назначения, у нас есть надежда.

— Хорошо. Может, мы потеряем их в тумане. Но если нет…

Флинн сжимает мою руку.

— Если нет, мы просто должны надеяться, что найдем доказательства, прежде чем наши люди найдут нас.

По болоту эхом разносится шум двигателей, вдалеке мелькают огни, и слышатся шлепки об воду шестов и весел — в темноте, без каких-либо ориентиров, кажется, что обе армии окружили нас. Я позволяю Флинну вести нас, доверяя его почти сверхъестественной способности ориентироваться без звезд, без компаса, без чего-либо, кроме связи, которую он разделяет с Эйвоном. Его коррективы в нашем курсе быстрые и уверенные.

Мы проскальзываем через камыш в напряженной тишине и ожидании. Наблюдая. Я не опускаю руку с пистолета. Время от времени я думаю, что вижу краем глаза тусклое мерцание света, огонек, всегда танцующий вне досягаемости, но я ни в чем не могу быть уверенной. Разум все еще бушует, запутывается. Вспышки памяти маленькой девочки, которые продолжают всплывать, тянут с собой вспышки боли, счастья и отчаяния, все краски в сознании, которые я игнорировала с восьми лет.

Стоит ночь, когда лодка, наконец, со скрежетом выплывает на твердую землю. Флинн выпрыгивает, приземляясь по колено в воду, и стабилизирует лодку, когда я поднимаюсь за ним. Мы работаем в полной темноте, не в состоянии рисковать фонариком, двигаясь по ощущениям, и отслеживая друг друга по звукам нашего дыхания. Я слышу, как Флинн поворачивается лицом к центру острова.

— Флинн, подожди. — Я протягиваю руку и касаюсь его плеча. — Лару смог заставить этих существ делать ужасные вещи. Они ответственны за ярость. Они захватили разум командира Тауэрс прямо передо мной. Они отправили меня в ваши пещеры, когда Макбрайд убил тех людей.

— Я знаю.

Я не могу остановить страх, пробегающий через меня, независимо от того, куда я пытаюсь его засунуть. Я могу справиться с выстрелом, взрывом, избиением до полусмерти, привязыванием к колу, потому что, пройдя через все это, я остаюсь сама собой.

— Мы входим в центр того, что уже захватывало мой разум. Кто скажет, что они не сделают этого снова? — Если я опять где-нибудь очнусь вся в крови, без памяти о том, что случилось…

— Я не должен этого допустить.

— Ты не сможешь ничего не сделать, только желая, чтобы этого не произошло. — Я не могу не заметить, как нотки любви ускользают вместе с моим раздражением. — Флинн… пообещай мне кое-что.

— Что? — спрашивает он с подозрением. Думаю, он подозревает, о чем я собираюсь попросить.

— Если это повторится, просто знай, что это не я. Меня там нет. Тот человек, который приказал нам сдаться, не был командиром Тауэрс, и я должна была ослушаться ее. И если это случится со мной, то это не… это нормально.

— Нормально? — голос Флинна жесткий. — Нормально пристрелить тебя, ты это имеешь в виду!

Сердце сжимается.

— Я не знаю. Возможно. — Я чувствую его гнев и разочарование, излучаемые тьмой, и часть меня жаждет протянуть ему руку. Если бы наши позиции поменялись местами, я бы тоже не могла это слушать. Но это должно быть сказано. — Да, — шепчу я. — Это то, что я хочу сказать.

— Тогда я не могу обещать тебе этого, — твердо говорит он. — И не проси меня больше, Джубили.

— Ты не можешь себе этого позволить! Это не для нас, это для всех, для моих людей и твоих.