Становится все труднее дышать, грудь сжимается от какой-то паники, которую я не ощущала годами, не с моего первого раза в бою. Нет выхода. Никакого. Я закрываю глаза медленно вздыхая, фокусируясь на воздухе, проходящем через легкие.

— Почему я должна помогать вам? — Мне приходится бороться, чтобы выговорить следующие слова: — Вы забрали единственное, что у меня осталось. Вы забрали его…

— Потому что он все еще здесь. Потому что, если ты освободишь нас, мы вернем его тебе. Мы спасем тебя, и эту планету напоследок.

Сердце снова начинает бешено биться, на глазах выступают слезы. Но остальные слова существа звучат в моих ушах.

— Что вы имеете в виду «спаси нас напоследок»? — шепчу я. — Что вы будете делать, когда станете свободны?

— Мы начнем с нашего хранителя, — безжизненно и мягко отвечает шепот в лице Флинна. — Мы дадим ему ту же боль, которую он дал нам. Мы отберем у него семью, и все, что он знает, и каждую душу, которая когда-либо прикасалась к нему. И тогда мы распространим эту смерть, как распространился ваш род, мы сделаем его последним в вашем роде. А потом, как только он осознает то, что он сделал — тогда мы оставим его, стонущего, в темноте.

Глаза расплываются от слез ужаса и горя.

— Нет, — шепчу я. Голос дрожит, но за дрожью слышится твердость, и я чувствую ее силу, когда выпрямляюсь. — Нет, я не буду помогать вам. Пристрелите меня, если хотите, но я не выпущу ваших монстров на свободу.

Флинн просто смотрит на меня, рот вялый, глаза пустые. Он выглядит как манекен, как кукла самого себя, и мое сердце пытается вырваться из груди.

— Хорошо, — спокойно говорит он.

И поворачивает пистолет на себя, прижимая ствол к нижней части подбородка.

— Нет! — Крик вырывается из горла, пронзая воздух, когда я рванула на полдюйма вперед с поднятой рукой. — Нет, остановись! — Я задыхаюсь от воздуха, тошнота проносится через меня, следуя по пути моего страха. — Что ты делаешь?

Штука-Флинн даже не вздрагивает, наблюдая за моей бедой без реакции.

— Если ты откажешься делать то, о чем мы просим, то мы больше не будем использовать этот сосуд. — Я вижу, как ствол достаточно сильно прижимается к шее Флинна, так что кожа вокруг металлического края становится белой.

— Ладно, — слово выходит, как рыдание, вырванное из легких с такой мучительностью, что я должна сделать вдох, и еще один, прежде чем я могу снова говорить. — Ладно. Я сделаю это.

Прошло десять лет, и каждую ночь девушка продолжает искать призрака из Новэмбэ. Иногда она находит свою мать или отца; иногда девушка находит друзей, которых она знает, и врагов, которых она не знает. Она повсюду находит зеленоглазого мальчика, и иногда он помогает ей искать.

Теперь она бродит по болотам Эйвона одна, скользит по воде в старой узкой лодке. Она обыскала весь мир и ничего не нашла — ни зеленоглазого мальчика, ни людей вообще — и никакого призрака из Новэмбэ. Она смотрит на пустое небо Эйвона, пока не становится слишком больно, и падает на дно лодки, упираясь лбом в дерево.

Потом что-то заставляет ее поднять голову.

В воде внизу она видит миллион отраженных звезд, и болото становится небом, а ее лодка — кораблем. Звезды ослепляют, приветствуя ее, каждая из них это крошечный, танцующий шар света. Вокруг нее все болото светится.