|
Но главный удар Тарасенков направляет на Сельвинского, ругая его поэмы начиная с конструктивистского периода до осужденной «Челюскианы» и припомнив ему стихотворение времени войны «Кого баюкала Россия», где поэт говорит о своих поэтических учителях «от Пушкина до Пастернака». Тарасенков возмущённо восклицает, как это Сельвинский мог поставить эти два имени рядом? Подводя итог, Тарасенков говорит о том, что Сельвинский не может выйти из полосы художественных и идейных провалов.
Статья производила крайне неприятное впечатление, современники мгновенно уловили, что это дымовая завеса, которая должна была прикрыть Тарасенкова от его собственных «ошибок». Бить Сельвинского вместо Пастернака Тарасенкову было проще, хотя это было так же бесчестно, потому что еще несколько лет назад он писал о его поэзии абсолютно в другом тоне и выдвигал поэта на Сталинскую премию.
1949 год был ознаменован 70 летием Сталина. Вишневский ко дню рождения вождя написал пьесу «Незабываемый 1919» – о Гражданской войне и ее главном действующем лице – Сталине. В ответном письме от 2 февраля Вишневский делился с другом своими поражениями и победами:
Как только освободился от «Знамени» (дек<абря> 1948 г.), продумал тему, решил писать про Сталина, без согласований, в нарушение своего гос<ударственного> договора. Много думал, собирал мысли, записи… Потом поехал на Балтику, был в Таллинне, среди моряков в Ленинграде, Ораниенбауме и пр. Влез в архивы, достал подлинники 1919 г. и пр. и пр. Словом, проделал исследовательскую работу. Вошел в запах событий. <…> Пьесу я послал т. Сталину. Подождал разрешения… Волновался. 6 декабря был звонок из ЦК: «Печатать без поправок» (!)… Так она и напечатана в «Новом мире»…
На встрече с кинематографистами Сталин подробно пересказал пьесу Вишневского и дал «совет» режиссерам ставить ее в театрах и снимать в кино. Заключает Вишневский письмо словами: «Я всем ответил». То есть показал всем своим врагам, что его так просто не потопишь. Вождь отметил Вишневского Сталинской премией 7 марта 1950 года. Вечером 2 го февраля Вишневский рассказывает Тарасенкову (он ездит из санатория на писательский пленум), что на разгромную статью Тарасенкова в «Знамени» с ответом выступил Сельвинский:
Блестяще говорил. Аудитория услышала твою характеристику Маяковского: «Попутчик, неприявший, непонявший пролетарской идеологии, анархист – бунтарь с ячеством» и пр. («Мал<ая> Сов<етская> Энциклопедия»). Затем – при гуле зала – услышали твою характеристику русского символизма и декаданса вплоть до одобрения широкого космополитизма Вяч. Иванова и пр. и пр. (1940 г.). Затем услышали твои характеристики пьес Сельвинского «Лив<онская> война»), где ты говоришь о его шекспировской манере, и о силе образов поэта (1945 г.), и пр. и пр. Речь была разящая, вся на фактах… Зачем тебе понадобилось копаться в ранних вещах Сельвинского, выдергивать цитаты, приписывать мнения отриц<ательных> персонажей отд<ельных> поэм самому поэту (о медведе)? Вот и получил полный ответ. Зал гудел и грохотал… После всего подошел ко мне Кожевников. Лицо у него было вытянуто более обычного: «Вс<еволод> В<итальевич>, я знаю Ваши отношения с Ан<атолием> Т<арасенковы>м… Скажите ему, чтобы продумал 2 ую статью, может не торопиться. Лучше всего пусть подумает о самокритике, Пастернаке и пр.»… – Сие и излагаю незамедлительно, действительно не принимай позу ортодокса 1950 го года, ее сразу срубет твои же цитаты 20, 30,40 годов… Сельвинский это сделал на аудитории в 1000 чел<овек> с эффектом. Продумай формулу самокритики: анализ своих ошибок, установление причин, корней, продуманное исправление для пользы класса, масс…
Итак, Тарасенков попался сам в ту яму, которую копал другому. |
