– Но господь выбрал меня, чтобы я находил их и отправлял к нему.

У отца Джеймса волоски на шее начали подниматься один за другим.

– Должно быть, вы неправильно истолковали его слова. Забирать чужую жизнь – это грех. Помните, что «не убий» – одна из десяти заповедей. Господь не попросил бы вас грешить.

– Он говорит со мной, отец. И сообщает мне, кого выбрать. Это его божественная воля. И эта моя исповедь между мной и вами, отец. Какой будет моя епитимья?

Сердце Джеймса отбивало дробь, а мысли быстро вертелись в голове. Он обдумал вопрос.

– Ваша епитимья, сын мой, будет заключаться в следующем: вы должны читать молитвы по четкам и передать себя в руки властей.

Повисла долгая пауза. Джеймс бы подумал, что кающийся повесил трубку, если бы не слышал на другом конце провода музыку – тихие хоровые аккорды. Нет... это был рождественский гимн, инструментальная версия «Тихой ночи». При этой мысли ему стало тошно.

– По четкам, – наконец повторил кающийся. – Читать молитвы по четкам?

– Да, и никогда больше не убивать. Отправляйтесь в полицию.

– Чтобы они посадили меня в тюрьму за то, что я выполнял волю господа? Чтобы вы не носили бремени моей исповеди? – В его голосе слышался гнев.

– Чтобы вы больше не грешили. Это ваша епитимья. Вы должны отправиться в...

Раздался щелчок. Звонящий повесил трубку. Джеймс закрыл глаза и уронил голову на руки. Он потерпел неудачу. Убийца будет продолжать убивать. Во имя господа.

И Джеймс ничего не мог с этим поделать.

Когда Бенц в пятницу утром пришел в свой кабинет, там его ждал Монтойя. Все было видно по выражению его лица. Ничего хорошего оно не предвещало. Монтойя выглядел ужасно. Хотя на нем была его обычная кожаная куртка и черные джинсы, он был не причесан, бородка не подстрижена и растрепана и совсем не было видно его самоуверенной улыбки.

– Ты как?

– Хорошо, – буркнул он.

– Но...

– Я сказал, что со мной все хорошо. – Его темные глаза сверкнули, челюсть была тверда, как камень, а все тело так напряжено, словно он собирался полезть в драку. Когда Бенц вешал свою куртку, Монтойя прислонился к картотеке. – В понедельник вечером три женщины были объявлены пропавшими. Одна пришла домой – она просто поругалась с мужем и сыновьями-подростками и решила устроить себе незапланированный отдых. Насчет второй еще нет никаких данных, но третья, Лесли Франц, это, вероятно, та жертва, которую мы нашли на колесе. Она замужем, детей нет, преподает в дошкольном учебном заведении, но вот что интересно: ее муж – преподаватель в Лойольском университете.

– Дай-ка я угадаю: она была студенткой неполной формы обучения.

– Именно.

Заскрежетал зубами. Он подумал о Кристи, лежащей дома в постели.

– Еще никакого положительного опознания?

– Это лишь вопрос времени. – Монтойя сделал жест в сторону компьютера Бенца. – Я просмотрел фотографии пропавших. И у Лесли были две татуировки. Одна на правой лодыжке, другая на левом плече.

– А у жертвы на колесе есть?

– Да. Дельфин и крест.

Бенц сел на стул и принялся щелкать иконки на экране компьютера. Монтойя же тем временем подошел к окну и, засунув руки в передние карманы джинсов, устремил взгляд на мрачный день за окном. Над крышами зданий висели серые тучи, а в окно барабанил дождь.

Бенц нашел файл и открыл картинку. Действительно, ему улыбалась святая Екатерина Александрийская. Она прильнула к кливеру парусного судна, ее светлые волосы были собраны в конский хвост, а улыбка была такой же яркой, как солнечный свет, сверкающий в голубой воде.