|
Запасные ключи хранятся в кабинете. Они были заперты в столе, сказал Макаскин. Но затем он сказал, что Гоуван Килбрайд мог иметь к ним доступ. Если так, то запирание стола могло носить в лучшем случае случайный характер, иногда это делали, а иногда и забывали. А в день приезда такой большой группы стол наверняка был не заперт, и ключи мог взять любой из участвовавших в подготовке комнат. Или вообще всякий, кто знал о существовании кабинета. А это Элизабет Ринтул, ее мать, ее отец, наконец, сама Джой Синклер.
– Когда вы в последний раз видели Джой? – спросил Линли. Сайдем неловко переступил с ноги на ногу, явно желая вернуться в кресло, с глаз долой… Линли решил, что пусть постоит. – Вскоре после читки. Возможно, в половине двенадцатого. Может быть, позже. Я не слишком обращал внимание на время. – Где? – В коридоре наверху. Она шла в свою комнату. – Сайдему на мгновение стало как будто неудобно, но он продолжил: – Как я уже сказал, мы с Джоанной поссорились из-за пьесы. Она выскочила из гостиной, и я нашел ее в галерее. Мы обменялись не самыми ласковыми словами. Я не люблю ссориться с женой. С горя пошел в библиотеку, чтобы взять бутылку виски. Вот тогда я и видел Джой. – Вы не говорили с ней? – Я понял по ее лицу, что ей ни с кем не хотелось говорить. А виски я принес в свою комнату, выпил несколько порций… может, четыре или пять. А потом просто-напросто уснул. – А где все это время была ваша жена? Взгляд Сайдема переместился на камин. Его руки автоматически обшарили карманы серого твидового пиджака, возможно, в поисках сигарет, чтобы успокоить нервы. Очевидно, ответа на этот вопрос он надеялся избежать. – Не знаю. Она ушла из галереи. Я не знаю, куда она пошла. – Не знаете, – осторожно повторил Линли. – Верно. Послушайте, я уже много лет назад понял, что, когда Джоанна не в настроении, лучше ее не трогать, а она была весьма не в настроении прошлым вечером. Поэтому я и ушел на второй план. Выпил. Уснул, отключился, назовите это, как хотите. Я не знаю, где она была. Одно могу сказать: когда я утром проснулся – ну, когда эта девушка постучала в дверь и промямлила, чтобы мы одевались и шли в салон, – Джоанна лежала в постели рядом со мной. – Сайдем заметил, что Хейверс старательно пишет. – Джоанна была сердита – заявил он. – На меня. Ни на кого другого. В последнее время отношения между нами… несколько испортились. Она не хотела оставаться со мной. Она злилась. – Но прошлой ночью она вернулась в вашу комнату? – Конечно, вернулась. – Когда? Через час? Через два? Через три? – Не знаю. – Но ведь ее шаги наверняка разбудили бы вас. В голосе Сайдема мелькнула нотка нетерпения. – Вы когда-нибудь засыпали после загула, инспектор? Прошу прощения за выражение, но это все равно что будить мертвого. – Вы ничего не слышали? – не отставал Линли. – Ни ветра? Ни голосов? Совсем ничего? – Я уже сказал. – Ничего из комнаты Джой Синклер? Она примыкает к вашей. Трудно поверить, что смертельно раненная женщина не издала ни единого крика. Или вот ваша жена: входила, выходила… а вы ничего не слышали. Интересно, чего еще вы не слышали? Сайдем стремительно перевел взгляд с Линли на Хейверс. – Если вы шьете это Джо, почему тогда не мне? Я ведь часть ночи был один. Но в этом-то и состоит ваша проблема, верно? Потому что, за исключением Стинхерста, все остальные тоже были одни. Линли не обратил внимания на злость, скрывавшуюся за словами Сайдема. – Расскажите мне о библиотеке, – все с тем же невозмутимым видом вдруг попросил он. |
