— Это и есть любовь! Что же еще? — От изумления Мишель закашлялся, поперхнувшись дымом. — Что же тогда любовь, по-твоему?

— Ты называешь любовью не любовь, а физическую близость. Но у меня есть душа, ум, наконец, способности…

— Если бы мне нужны были ум и способности, — перебил меня Мишель, выразительно подняв руку, — я женился бы на тебе, а не на Жаклин.

— Жаклин вовсе не дура! — Я даже обиделась за кузину, хотя никогда не испытывала к ней особого расположения. — У нее тоже есть способности! Она прекрасная пианистка!

— Я же ничего не имею против! Пусть, раз ей нравится, ради условной государственной пенсии раз в неделю преподает музыку в школе. Я же не лезу в ее дела, я спокойно это терплю, потому что она совершенно обалденная в постели!

— Да? А вид на Эйфелеву башню?

— При чем здесь башня? — отмахнулся Мишель. — Или ты намекаешь на то, что я женился по расчету?

— Разве нет?

Он ответил не сразу.

— В общем-то, и по расчету тоже. Просто у нас с Жаки все совпало: любовь и расчет в одном флаконе! Понимаешь, повезло. Но ведь твой-то тоже не нищий? Или я не так понял?

— Нет, конечно. У него все есть: дом, яхта…

— Тогда зачем ты сбила меня с мысли? Я хотел сказать, что не потерпел бы, если бы жена лучше меня разбиралась в коммерции и давала советы.

— Даже если бы это были дельные советы?

— Тем более. Ты ласкаешь женщину в постели, а она лежит и думает: ну и кретин же ты! Извини, этак не начнешь, не кончишь…

— Я не предполагала, что ты такой пошлый.

— Я сказал: извини! — взвился Леду. — Ты сама завела этот разговор. «У нас нет ничего общего!» Что ты можешь иметь с ним общего? Он мужчина, а ты — женщина. Это совершенно разные вещи! Ну, не знаю, как дождь и кошка!

— И кто же кошка?

— Да никто! Просто я к тому, что между ними нет ничего общего. Когда идет дождь, он не выбирает, какую ему мочить кошку, белую или серую!

— К чему ты клонишь со своими дурацкими аллегориями?

— Ни к чему я не клоню!

— Нет, я все поняла. Ты считаешь, что мужчинам, в принципе, безразлично, с кем спать. Ты об этом? Что и женщинам тоже все равно, как и кошкам, под каким им дождем мокнуть? Знаешь, ни одна кошка, ни серая, ни белая, без особой нужды не станет бегать под дождем!

— А если ей в кайф? — неожиданно предположил Мишель. — Если была дикая жара и она чуть не изжарилась в своей меховой шкурке? И вдруг пошел приятный дождик…

— Я и говорю, что нужны какие-то особые обстоятельства, чтобы кошка по доброй воле полезла под дождь! Она же не идиотка! Ты что, Мишо? — Я вдруг заметила, что он буквально давится, сдерживая смех.

— Ририш! — Он фыркнул и заржал в голос. — По-моему, идиотка — это ты. Сидишь тут, рассуждаешь про каких-то кошек, вместо того чтобы давно быть на вокзале. Молчи. — Он чуть не зажал мне рот рукой. — Твой Арни — нормальный мужик. Я же с ним общался. Я еще подумал, сухой, жилистый, такой до ста лет будет детишек стругать. Копия мужа бабушкиной сестры. Я знаю, что говорю. У них самый младший родился, когда у старшего уже были внуки… Все будет хорошо. Я сам тебя на вокзал доставлю и из рук в руки передам. И чтоб шафером пригласили!

Я все-таки попыталась вякнуть еще что-то, но Мишо поднял телефонную трубку и позвонил в ближайшее кафе с просьбой принести нам чего-нибудь горячего и бутылку коньяку.