Пенелопа застыла. Эта мысль такая чуждая, но такая естественная!

Она не должна хотеть к нему прикасаться. Он настоящая скотина. Холодный и грубый и эгоистичный, абсолютно непохожий на мальчика, которого она когда-то знала. И на мужа, которого себе представляла. Мысли метнулись назад, к началу вечера, к нарисованному ее воображением простому, скучному, старому мужу.

Нет. Майкл совсем на него не похож.

Может быть, поэтому она и хочет к нему прикоснуться.

Рука по собственной воле приподнялась и потянулась к темным кудрям.

— Майкл, — прошептала Пенелопа, а кончики пальцев уже прикоснулись к шелковистым прядкам, не дав ей времени подумать.

Его глаза резко распахнулись, словно он только и ждал, когда она заговорит. Рука метнулась, как молния, и стальным захватом стиснула ее запястье.

Пенелопа невольно ахнула.

— Прошу прощения... я не хотела...

Она дернула руку раз, другой, и он ее отпустил.

И снова положил свою руку туда, где она самым неподобающим образом лежала раньше, прямо на талию, и это мгновенно напомнило Пенелопе обо всех тех местах, где они соприкасались. Его нога, приводя ее в смятение, прижималась к ее ноге, а глаза превосходно скрывали мысли.

Пенелопа неуверенно сглотнула и произнесла то единственное, что пришло ей в голову:

— Ты лежишь в моей постели.

— Это не твоя постель, Пенелопа, а моя.

Повисло молчание. Пенелопа занервничала. Что нужно на это отвечать? Кажется совсем неприличным обсуждать в подробностях его постель. Или ее, если уж на то пошло.

Он перекатился на спину, вытащил из-под щеки длинную руку, сладко, со вкусом потянулся и отвернулся от Пенелопы.

Она попыталась уснуть. Но мысли одолевали.

Затем глубоко вздохнула, изучая линию его плеч, туго обтянутых рубашкой. Она в постели. С мужчиной. С мужчиной, который, хотя скоро и станет ее мужем, пока еще им не является. Положение катастрофически скандальное. Порочное. И все-таки — и не имеет значения, что подумает ее мать, когда обо всем узнает, — Пенелопе все это скандальным не казалось. Право же, это даже слегка разочаровывало. Похоже, стоит ей лицом к лицу столкнуться с приключением, она не в состоянии воспринять его правильно.

Не важно, насколько скандальной считается личность ее будущего мужа... не она принудила его к этому скандалу. Уж это ей предельно понятно.

Пенелопа громко выдохнула. Он слегка повернул в ее сторону голову, продемонстрировав ей безупречной формы ухо. Никогда раньше она не обращала внимания на чьи-либо уши.

— В чем дело? — спросил он хрипловатым голосом.

— Дело? — повторила она.

Он снова перекатился на спину, откинув одеяло. Одна обнаженная рука Пенелопы оказалась снаружи и сразу замерзла. Он заговорил, обращаясь к потолку:

— Я разбираюсь в женщинах достаточно, чтобы знать — их вздохи никогда не бывают просто вздохами. Они обозн