Изменить размер шрифта - +

Шедуэлл был с придворными на короткой ноге (о чем применительно к самому себе мог только мечтать Драйден). «Лорд Дорсет, — сетовала Нелли Гвин, — появляется раз в три месяца, потому что сутками напролет пьянствует у себя дома с Шедуэллом и мистером Харрисом». Не без зависти Драйден вывел Шедуэлла в образе сказочного великана-людоеда, и эта карикатура сильно задела адресата. Высоченный, как правило, благодушно настроенный, жестоко пьющий дядька, Шедуэлл был драматургом от Бога, правда, неряшливым и неровным. Восхваляя его, Рочестер ничего не преувеличил:

Среди прочих поэтических попутчиков Рочестера главное место занимают Бакхерст и Сидли.

В 1678 году завязалась новая литературная дружба. Внимание Рочестера привлекли сатирические стихи и песни, присланные ему в рукописи неким Джоном Олдхэмом — младшим учителем архиепископской школы Благословенной Троицы для неимущих в Кройдоне. Согласно биографу самого Олдхэма, Рочестер посетил школу вместе с графом Дорсетом и сэром Чарлзом Сидли, но, когда он послал слугу известить поэта о своем приезде и сразу же передать подобающие восторги, его послание по ошибке попало в руки к директору школы, который решил, что имя Олдхэма не более чем описка, и принял все комплименты на свой счет.

Престарелый джентльмен тут же облачился в парадное одеяние и поспешил на встречу… Когда он, запнувшись о порог, ввалился в помещение, высокопоставленные визитеры покатились со смеху. Он, однако же, завел напыщенную речь о том, какая великая честь ему оказана, давая тем самым понять, что подлинная цель визита ему не известна; лорд Дорсет, заметив, что старик все больше и больше смущается, а лорд Рочестер, пусть и продолжая смеяться, все сильнее мрачнеет, наконец оборвал директора не слишком учтивой фразой о том, что приехали-то они вовсе не к нему, а к мистера Олдхэму.

В конце концов появившийся Олдхэм оказался «длинным и тощим; он явно недоедал, да и работал чуть ли не круглыми сутками. У него были вытянутое лицо, крупный нос и в целом никак не располагающая к нему наружность, однако глаза искрились как у настоящего сатирика».

Вдохновение, обуявшее поэта вследствие этого визита, погубило не только скромную карьеру школьного учителя, но и здоровье Олдхэма. У его «высоких гостей, — пишет биограф, — хватало остроумия, порочности и денег на то, чтобы превратить в великого грешника и святого… Захватив с собой скромную сумму, скопленную за годы трудов, он тут же перебрался в Лондон и принялся приносить одинаково щедрые жертвы и Бахусу, и Венере».

Но Рочестер, которому оставалось жить всего два года, едва ли мог сыграть существенную роль в «совращении» Олдхэма. На смерть своего покровителя Олдхэм откликнулся одним из чрезвычайно редких для себя стихотворений, в котором начисто отсутствовали и непристойность, и сатира — и, напротив, отчетливо ощущались нежность и боль:

 

4

 

Слова признательности, высказанные Рочестеру Этериджем, Отуэем, Ли и Олдхэмом, оказались забыты потомством, а вот ссоры с великим Драйденом ему не простили. И с нашей стороны будет только справедливо взглянуть на эту ссору глазами самого Рочестера. Выпадение Драйдена из его поэтического окружения было чем-то вроде дезертирства с поля боя. Поэты, которым покровительствовал Рочестер, выступали под его знаменем. Высота аристократического происхождения была важнее масштабов поэтического дара. Рочестера оскорбил неблагородный вассал, обязанный ему вечной благодарностью. Сидли распорядился избить дубинками актера только за то, что тот в своем сценическом одеянии сымитировал его наряд; а профессиональный поэт не так уж далеко ушел от профессионального актера.

Опубликовав пьесу с посвящением Малгрейву, Драйден, должно быть, на протяжении нескольких лет выходил на улицу не без опаски. Однако Рочестер, будучи не только аристократом, но и поэтом, ответил обидчику мастерской сатирой «Подражание Горацию» — и, попробовав поставить себя на место Рочестера и вспомнив о том, как жестоко уязвил Драйден его гордость, можно только удивиться сравнительно умеренному тону этого стихотворения.

Быстрый переход