«Мсье де Сад вчера поджег башню и, представившись, позволил себе — поверьте, без всяких на то побуждений с моей стороны — наговорить в мой адрес самых бесстыдных гадостей. В завершение сего он осведомился о моем имени, „чтобы доставить себе удовольствие обрезать вам уши после моего освобождения“ — так он выразился. Терпение изменило мне: „Я ношу имя мужчины, который никогда не убивал, не отравлял женщин, и он напишет это на вашей спине ударами хлыста, если вас не колесуют еще раньше“. Он умолк и с тех пор не осмеливается открыть рта. Хотите осудить меня — осуждайте. Но несложно терпеть издалека и довольно грустно жить в одном доме с таким чудовищем».

Если де Сад не вызывал особых симпатий, то Мирабо женщины обожали: парижанки испытывали жалость к этому несчастному двадцатисемилетнему графу. Зная эту женскую слабость к себе, Габриэль предпринял попытки соблазнить жен служивших в крепости офицеров. Но выйти из камеры не нашлось никакой возможности, и он решил воспользоваться своим голосом — он запел!

Весь день, просунув голову за решетку маленького окошка, он распевал провансальские романсы. Очарованные его голосом, женщины приходили во двор, чтобы лучше слышать пение… В конце концов одной из его воздыхательниц удалось проникнуть в камеру. Мирабо, обезумевший от воздержания, бросился на нее. Закрыв ногой дверь и не произнося ни слова, он семь раз кряду доказал посетительнице свое не безразличие к женскому полу… Восхищенная молодая женщина не раз потом приходила к нему.

* * *

Эти события не мешали Габриэлю продолжать переписку с Софи, которую после родов перевели в монастырь Жьен. Мирабо писал ей почти ежедневно, что ничуть его не затрудняло, — повинуясь страсти к плагиату, он начинял любовные письма списанными отовсюду анекдотами. Однажды Софи заметила это и ответила ему: «Анекдот твоего сотрапезника позабавил меня, но откуда, мой друг, ты взял его? Я-то читала в сборнике пословиц. Там два тома прелестных историй а твоя названа „Офицер Бобеле“. Душа моя, тебе не идет заимствовать анекдоты у других. О, не рядись в павлиньи перья! Где сыщешь кого-нибудь стоящего кроме тебя?

Когда Мирабо не перелагал рассказики из какого-нибудь альманаха, он слушал свое желание. Вот отрывок, который поможет понять характер его переписки с Софи: «Ночью кровь моя сильно волновалась, любовь моя, и я пробудился от приятного сна… Мы были с тобой одни. Я увлажнял твои уснувшие веки своими поцелуями. Я разделял твой рот на две розы и двигался дальше, находя проход в твои самые тайные глубины. Я окутывал тебя своей любовью… Наши сердца взывали друг к другу, откликались на этот зов, наше единое дыхание сливалось в шорох наслаждения, вместо звуков голоса слышны были наши прерывистые стоны, я изнемогал, твоя душа устремлялась за моей душой… Но увы! Эта фантазия улетучилась подобно легкому туману…» Как видим, будущий трибун мог бы стать превосходным автором многотомных романов определенного толка…

Наконец в 1781 году, после трех лет заточения, Габриэлю удалось освободиться. Он сразу же переоделся в костюм торговца образами и направился к Софи в Жьен. В ночь с 3 на 4 июля псевдоторговец благодаря участию одной из монахини проник в монастырь, а затем и в келью своей возлюбленной… Увы, она так сильно изменилась, что Мирабо даже не стал скрывать своего разочарования… Посмотрев на нее и покачав головой, он сморщился и объявил о своем намерении вернуться в Прованс.