Не знаю, сколько времени я простоял вот так, обливаясь потом и поглядывая на часы. В офисе было темно. Где-то за окном, словно призраки, мелькали неясные фигурки людей. Две минуты восьмого. Только две минуты, а мне показалось, будто прошла вечность. Теперь я обливался горячим потом, чувствуя, как струйки текут по лицу, как взмокли ладони, словно я находился в турецких банях. И где-то внутри стал нарастать страх. И слепящей молнией вспыхнули слова Брюса: «…и он ничего не будет об этом помнить».

Даже не будет помнить!

Судорогой смертельного ужаса скрутило желудок. Это какое-то безумие! Ничего подобного просто не могло случиться со мной. С кем угодно, только не со мной!

Я замер у собственного стола, широко расставив ноги, словно собираясь нокаутировать кого-то невидимого, но в комнате было темно, и я находился тут один. Рядом ни единой души, кроме меня самого и бури, бушевавшей в моей душе. Наконец весь ужас происходящего дошел до меня.

Чудовищным напряжением воли я постарался оторваться от моих лихорадочных мыслей, от дрожащего как в лихорадке тела и взглянуть со стороны на то, что со мной происходит. Одно я знал абсолютно точно: мне нужно спешить в отель «Феникс». Я должен попасть туда как можно скорее. И я сам хочу этого. Это очень нужно мне. Как ни странно, но я так и не мог припомнить, бывал ли я там раньше. Кто ждет меня там, я тоже не знал. Одно было совершенно ясно: я должен мчаться туда сломя голову, спешить так, словно от этого зависит моя собственная жизнь.

И рядом с этим жило понимание, одно-единственное логичное объяснение тому кошмару, который творился со мной: не мне позарез нужно бежать туда, это нужно кому-то. Кому-то, кто смог внушить мне эту мысль, а потом стер в моей памяти всякое воспоминание о контакте.

Мне на память с ужасающей отчетливостью пришло крошечное красное пятнышко, которое я заметил на внутренней стороне предплечья, у самого локтя. Леденящий душу страх заставил меня похолодеть. Я с трудом взял себя в руки. Господи, ведь я уже не мальчик! В меня не раз стреляли, да и мне случалось убивать, даже не один раз, и кому, как не мне, знать мелкую противную дрожь, трясущиеся колени и потные ладони, когда судорога предсмертного страха сводит сердце.

Но сейчас все было по-другому. Мне казалось, будто огромное черное облако окутывает меня плотной удушливой пеленой. Почти реально я чувствовал чьи-то ледяные пальцы, впившиеся мне в мозг, они копошились там как огромные скользкие черви, пока я покорно брел в ту сторону, которую мне указывали, не удивляясь и не задавая вопросов.

Я не сомневался ни минуты, что мои желания навязаны мне чьей-то злой волей, что все это неестественно и страшно, но в то же время я твердо знал: я могу и должен сопротивляться.

Стараясь ни о чем не думать, я стремительно пересек комнату, зажигая по пути свет. Как только исчез окутавший меня мрак, мне показалось, что вместе с ним растворилась и добрая половина моих страхов. Во всяком случае, я смог заставить себя сесть за стол. Вытащив дрожащими пальцами сигарету, я закурил и с наслаждением затянулся, до отказа наполнив дымом легкие и чувствуя, что самое страшное уже позади. Просто невероятно, как мне повезло, что я не бросился сломя голову вон из комнаты, даже не сделав попытки разобраться, в чем дело. Если бы я раньше не поговорил с Брюсом, если бы он не всучил мне эти книги… Меня бросило в жар… Господи, мне просто чудовищно повезло!

Но, Боже милостивый, как, как все это могло случиться?! Я машинально стащил с плеч пиджак и повесил его на вешалку.