— Я тоже! — прокричал другой парень.

— И я!

— Послушайте, — сказал Эд отступив к машине. — Я понятия не имею, о чем вы говорите.

— Ты убил Кэти, ты убил Кита и ты убил Елену! — Хоган толкнул его. — Сейчас мы позаботимся, чтобы ты никому больше не причинил вреда!

— Ты слышишь, что говоришь? Ты понимаешь, какое это безумие? — Эд смотрел на них, широко открыв глаза. Отчасти он верил своим протестам, в искренность каждого произнесенного им слова, но всё же, где-то в голове он помнил Хогана из сна прошлой ночью. Помнил Кита и Елену. Он помнил невысокого друга Хогана и зубную щетку, похожую на подушечку для иголок.

Эд бросил быстрый взгляд в сторону самого невысокого в шайке.

Увидел бинты вокруг странно опухшего рта ребенка.

— Ты не… — начал он.

Они накинулись на него всей командой. Он смог лишь поднять руки, чтобы отразить удары, а после упал, замечая лишь красные кулаки, побагровевшие лица и пинающие его грязные белые кроссовки. Сопротивлялись навалившимся, Эд заставил себя встать, с невероятным усилием открыл дверь машины и схватил перчатку.

Избиение прекратилось.

— Я убью вас, — сказал Эд. Его голос звучал не как обычно, был низким и тихим. Дети посмотрели на него со страхом, и он почувствовал себя лучше, сильнее, могущественнее. Надел перчатку, веером растопырил пальцы. Ухмыльнулся. — Помните их, мальчики?

Спортсмены, такие смелые секунду назад, посмотрели на него, посмотрели друг на друга и пустились бежать.

Эд смеялся, глядя как они улепетывают.

Он всё еще смеялся, когда сел в машину и выехал со стоянки.

Лиза нервно стучала ногой по полу телефонной будки. Кит и Елена. Мертвы. Оба мертвы. Она отерла лоб. Ей было жарко, она вспотела. Топик лип к телу, лифчик был слишком тугим, и она чувствовала кислую вонь собственного пота. Лиза вытерла щёки. Телефонный гудок. Еще один. И еще один. На четвертом гудке включился автоответчик. Она услышала запись неспешного снисходительного голоса матери.

Мам, пожалуйста, подумала она. Возьми трубку.

Но трубку никто не взял, послание закончилось, и, расплескивая слова, Лиза быстро сказала то, что хотела.

— Мам, — сказала она задыхаясь. — Это я. Я хочу, чтобы ты ушла из дома. Прямо сейчас. Пока папа домой не вернулся. Я не могу объяснить, но тебе нужно оттуда уйти. Не говори папе, куда идешь. У меня есть немного денег, и я сяду на автобус до Чикаго. К бабушке. Позвони мне или встреть меня там. Только папе не говори. Он опасен.

Произнося слова, в голове она видела обгоревшего человека, приснившегося ей прошлой ночью. Фредди. Он не увидел её, направляясь в сторону хозяйственного магазина, и не заметил её сидящую в одной из машин на оживленной улице, но она его видела. Его лицо было другим: более угловатым, более жестоким, но его походка и движения, напомнили ей отца.

На нём был папин красно-зелёный свитер.

И его шляпа.

Это она знала наверняка.

Перед тем как повесить трубку, она закрыла глаза.

— Я люблю тебя, мама, — сказала она.

Лиза закрыла глаза, с трудом сглотнула, прислонилась к наполовину стеклянной будке.

Она молилась. Впервые с тех пор, как в четвертом классе она перестала ходить в Воскресную школу, она молилась.

Лиза надеялась, что Господь услышит её.

Дом был всего лишь в пяти минутах езды от школы, но дорога заняла у Эда почти час. Он сворачивал и сворачивал на боковые улицы, желая держаться подальше, желая остановить самого себя и не причинить боль Барбаре.

Но зачем ему причинять Барбаре вред?

Потому что она лживая, неверная шлюха.