Внезапно ему стало холодно, Джек чувствовал, как внутри нарастает страх. Это невозможно. Это не могло быть реальностью. Но это было возможно. Это была реальность. Карлик был одет в форму северо-вьетнамской армии. Он был смуглее, чем раньше, и имел восточный разрез глаз. Но это был тот самый человек. Джек почувствовал, как в животе что-то опускается.

Кwo tа.

Четвертак.

Вьетнамские охранники пытались сказать «четвертак». Карлик улыбнулся ему, и Джек увидел крошечные детские белые зубы. Маленький человечек что-то сказал другому офицеру; тот подошел и приблизил свое лицо к лицу Джека:

— Gi meea kwo ta. — сказал мужчина с сильным мелодичным акцентом.

И Джек закричал.

Оставшуюся часть своего заключения он провел в одиночном заключении, где его регулярно избивали и изредка кормили, а когда наконец-то выпустили, Джек весил менее девяноста фунтов и был белым, как альбинос, с рубцами, синяками и язвами по всему телу. По пути к взлетно-посадочной полосе он заметил несколько охранников, но, как не осматривался, прежде чем ступить на самолет, признаков карлика не заметил.

Но когда Джек прибыл в Ванденбург, тот ждал его, замаскировавшись под приветствующего зеваку. Джек увидел ужасное лицо, огромную голову на небольшом теле, возле ног другой семьи военнопленных. В руке у него был маленький американский флажок, которым он с энтузиазмом размахивал. Вьетнамцем карлик больше не был — его волосы были русыми, светлая кожа была красной от солнечных ожогов — но, без сомнения, это был тот же самый человек.

Затем его лицо затерялось в толпе, когда на взлетную полосу бросились друзья и семьи освобожденных.

С тех пор Джек избегал карликов и лилипутов, и весьма в этом преуспел.

Изредка он замечал спину маленького человека в магазине, или в супермаркете, но ему всегда удавалось сбежать незамеченным.

До сих пор у него не было проблем.

Джек поднял просунутые через щель для почты конверты, но на ощупь те были холодными, и он, даже не взглянув, бросил их на стол.

На следующий день Джек вышел из дома до полудня и не возвращался до темноты. Он боялся увидеть этого карлика ночью, боялся, что маленький человечек придет и прокрадется по ступенькам в темноте, чтобы доставить почту. Но когда вернулся домой, почта уже была доставлена.

Следующим вечером он вернулся чуть раньше и увидел карлика в трех домах от своего, там же, где видел его раньше, Джек быстро вбежал внутрь, запер дверь, задернул шторы и спрятался за диваном.

Последующие три дня Джек уходил из дома, но он понимал, что не сможет делать это каждый день. В этом не было смысла. Осталось лишь три недели, до того, как он начнет свою преподавательскую деятельность, и было еще много нераспакованных вещей, и несделанной работы по дому. Он не мог проводить каждый день, бегая по торговым центрам подальше от дома, чтобы избежать встречи с почтальоном.

Поэтому на следующий день Джек остался дома, следя за почтальоном, и к концу недели это стало рутиной. Когда приходил почтальон Джек прятался, задергивал шторы и запирал двери. Он частенько включал стереосистему или включал телевизор до прихода почтальона, но когда тот появлялся, Джек отключал все, что издавало звуки и тихо сидел на полу, не желая, чтобы коротышка знал, что он дома.

Джек слышал ритмичное топанье маленьких ножек поднимающихся по ступенькам деревянного крыльца, паузу пока почтальон перебирал письма, затем ужасный звук металла по металлу, пока эти коротенькие пальцы с усилием приоткрывали щель для писем и заталкивали конверты. К тому времени Джек обливался потом и не дышал, боясь пошевелиться, пока не слышал, как маленькие ножки спускаются по ступенькам.