Ах ты ублюдок мелкий, подумала она.

Через день он вышел позже. Улица опустела — взрослые уже ушли на работу, дети — в школу, а домохозяйки уже попрятались по домам. Кристина вышла отдохнуть от расстановки мебели, и сажала кустик хризантемы, подаренный Дженной на новоселье. Она унюхала мальчика раньше, чем увидела, — этот отвратительный смрад, донесенный легчайшим порывом ветра, и первое, что она подумала — мальчик опоздает в школу. Ну и хорошо! Осмотревшись, она подпрыгнула, увидев его на тротуаре прямо перед собой.

Она испуганно ахнула, и мальчик повернулся к ней. Что это у него на лице? Презрение? Гнев? Ненависть? Неважно, что это было, потому что тут он споткнулся о черенок ее лопаты, лежавшей на тротуаре, и упал вперед, слишком внезапно, чтобы хоть как-то закрыться. Грохнулся головой в бетон, все так же сжимая книжки в безвольно повисших руках.

Послышался настоящий хруст!

Кристина подскочила. Инстинктивно, она должна была помочь, но вместо этого подумала — засудят ее или нет. Прежде чем проверить, в порядке ли мальчик, она оттащила лопату и бросила ее на газон, — так, на случай, если кто-то будет проезжать мимо, то подумает, что мальчик просто потерял равновесие, а не споткнулся об ее садовый инвентарь. Чтобы обезопасить себя еще больше, она развязала шнурки на одной из его туфель, так что можно будет повесить все беды на них.

Он не вставал — плохой знак, но стонал, а значит, был жив. Вонь стояла невыносимая, но она не обращала внимания и наклонилась, чтобы осмотреть его внимательней. Он свалился лицом вперед, но как-то выкрутился в падении, так что теперь полулежал на боку. Под головой медленно разрасталась лужица крови. Он смотрел на нее с нескрываемой ненавистью, и у нее в голове мелькнула мысль прибрать следы своих садовых работ, уйти домой, и оставить все как есть.

Но как только его откачают, мальчик все расскажет. Может быть, ей удастся убедить всех, что от удара у него повредился рассудок, может быть, ей все сойдет с рук — а может быть и нет.

Нет, она не сядет в тюрьму только за то, что этот гаденыш не смотрит под ноги.

Он все так же не отрывал от нее глаз, и она, не задумываясь, схватила его за волосы.

Подняла его голову.

И отпустила.

Снова что-то хрустнуло, и теперь стоны прекратились. Мальчик не шевелился, и взгляд стал совсем стеклянный.

На всякий случай, она снова подняла голову и снова отпустила.

А потом пошла в дом и позвонила в 911.

Как она собиралась рассказать об этом Кенту? Что сказать? Надо было позвонить сразу, как все случилось. Тело забрали быстро, но полиция немного задержалась — вот тогда и надо было рассказывать. Можно было даже позвонить сразу после их ухода. Но вместо этого она осталась на улице — поболтать со столпившимися перед домом соседями, снова и снова пересказывая им одну и ту же историю, а потом пошла домой, приготовила поесть, и весь остаток дня провела за телевизором, смотря CNN, словно ждала, что смерть мальчика покажут в новостях.

Кент зашел домой, хлопнул дверью, и с жутким акцентом, как у Рикки Рикардо провозгласил: «Я дома!»

Кристина вздрогнула. Нахмурившись, она посмотрела в окно и удивилась, что не слышала, как «лексус» мужа подъехал к дому.

— Где машина?

— Там грузовик стоит. Пришлось припарковаться на улице.

Так и есть — перед домом стоял белый грузовик городской коммунальной службы, а человек в оранжевом костюме как раз спускался в люк перед машиной. Вслед за мужчиной в люк змейкой пополз толстый желтый шланг.

— Чинят там что-то.