|
А мать увлеклась мужчинами и младшего сына совсем забросила. Естественно, мы, подростки, восприняли всю эту историю иначе: то, что сделал Берри, произвело на нас огромное впечатление. Несколько дней об этом говорил весь город, несколько недель Берри был в наших глазах героем. Потом, однако, говорить о нем перестали и через некоторое время совсем забыли. Я вспомнил о Берри снова лишь позднее, когда увлекся по-настоящему техникой и поступил в техническое училище. Я сам начал мастерить всякие механизмы и поэтому разыскал Берри и стал обращаться к нему за советами и запасными частями. Не берусь утверждать, что я стал его другом. По-моему, друзей у него вообще не было. И все же я с ним тогда сошелся довольно близко. И могу с уверенностью сказать, что уже тогда знания у него были огромные. Когда он пытался объяснить мне что- нибудь, я мало что понимал. Мне исполнилось восемнадцать, я поступил в университет и переехал в другую часть города. Из-за этого знакомство наше прервалось. Снова его имя мне встретилось то ли в мой первый, то ли во второй семестр в университете. История произошла просто невероятная и ничуть не веселее той, которая впервые заставила о нем говорить. Тогда-то я и заинтересовался Берри всерьез: я понял, что в нем есть что-то особенное, что знакомство с любым другим человеком, интересующимся техникой, значит куда меньше, нежели знакомство с ним. И, отправившись в тюрьму для несовершеннолетних преступников, я попросил с ним свидания. А история была совсем ерундовая. До сих пор не могу понять, почему его тогда упрятали за решетку. Кажется, он смастерил небольшую телеуправляемую ракету, и однажды она почему-то влетела в ювелирный магазин. О дальнейшем говорили по-разному. Берри утверждал, что все произошло случайно, и я ему верю. Полиция, однако, придерживалась другого мнения, и в нем ее укрепляло то обстоятельство, что в момент, когда ракета влетела в магазин, рядом стояли несколько роккеров, которые тут же опустошили полки. Тюрьма обернулась для Берри не одним лишь злом. По-моему, только в этот единственный раз при его жизни другие признали за ним изобретательский талант. Находясь в заключении, он получил профессию механика, и в тюрьме у него была возможность целыми днями копаться во всяких машинах и механизмах. И все-таки непонятно, как ему удалось в этих условиях соорудить на открытом воздухе летательный аппарат. Может, благодаря тому, что у аппарата этого не было ни малейшего сходства с самолетом, каким мы его обычно себе представляем. Это был просто небольшой каркас с вмонтированным в него сиденьем. Хитроумный механизм позволял мгновенно раскрывать крылья. Крылья были обтянуты пергаментной бумагой. Атомную батарейку заменило маховое колесо, раскручивавшееся перед взлетом, -- для этого достаточно было ненадолго подключить его к шлифовальному станку, что стоял в учебной мастерской тюрьмы. |
