Вокруг рассеянных по миру жрецов основывались рудименты тайного темного культа. Тайного потому, что народы этих новых земель имели своих богов и отвергали чужих. И в лоне этого культа совершались отвратительные действа и поклонение странным предметам. Ходили слухи, что древняя линия жрецов‑беглецов полумифической страны Му еще хранит подлинный талисман против Гатаноа, который Имаш‑Му украл у спящего Т'юога, и никто из них не может расшифровать таинственный текст и даже не представляет, в какой части света находилась земля К'Наа, страшная гора Яддит‑Го и титаническая крепость Бога‑Демона.

Хотя культ этот расцвел главным образом в регионах Тихого океана, где некогда простирался континент Му, говорили о наличии тайного и презираемого культа Гатаноа в несчастной Атлантиде и на морском плато Линг. Фон Юитц давал понять, что приверженцы этого культа имелись в легендарном подземном королевстве К'найэн, и приводил довольно веские доказательства его проникновения в Египет, Халдею, Персию, Китай и в исчезнувшие семитские королевства Африки, а также в Мексику и Перу. Фон Юитц был недалек от утверждения, что ответвления культа дошли и до Европы и имели тесную связь с колдовством, против которого тщетно гремели папские буллы. Запад, однако, не был достаточно благоприятной почвой для укрепления культа. Общественное негодование по поводу некоторых ритуалов и отвратительных жертвоприношений разрушило большинство ветвей. В конце концов этот культ стал преследуемым и еще более тайным, но корни его остались. Время от времени он возникал, главным образом на Дальнем Востоке, на островах Тихого океана, где его доктрины в какой‑то мере смешивались с полинезийской эзотерической культурой Ареуя.

Фон Юитц делал слабые и беспокоящие намеки на реальный контакт с культом, так что я вздрагивал, когда читал о том, что говорили насчет его смерти.

Он говорил о развитии некоторых идей, касающихся аспекта Бога‑Демона, существа, которого не видел ни один человек (за исключением Т'юога, который так никогда и не вернулся), и сравнивал эти гипотезы с табу, преобладающим в древнем Му, где официально запрещалось думать о том, каков внешний вид этого ужаса. Он отмечал странную боязнь шушуканья приверженцев, тихих шепотков, болезненного любопытства по отношению к точной природе того, что Т'юог, возможно, увидел перед своим концом (если конец был), в том ужасающем дочеловеческом здании на горе, теперь поглощенной морем. Я чувствовал странную тревогу от коварных и уклончивых намеков немецкого эрудита.

То, что я прочел в «Черной Книге», достаточно подготовило меня к статьям в прессе и к событиям, которые начали привлекать внимание весной 1933. Не могу точно вспомнить, когда именно на меня стали производить впечатление участившиеся сообщения о полицейских репрессиях против странных, фантастических культов Востока, но где‑то в мае или июне я понял, что во всем мире происходит удивительная и лихорадочная активность в эзотерических или мистических организациях, обычно спокойных и стремящихся к тому, чтобы о них пореже вспоминали.

Не думаю, что я когда‑нибудь установил бы связь между этой информацией и намеками Фон Юитца или общественным энтузиазмом, поднятым мумией и цилиндром из нашего музея, если бы не многозначительные слоги и бесспорное сходство — что с удовольствием подчеркивала пресса — между ритуалами и мистериями различных тайных сект, представленными вниманию широкой публики. Но я должен заметить с некоторым беспокойством, что в этих сведениях часто повторялось одно имя в различных искаженных формах. Оно, похоже, составляло центральную точку данного культа и явно рассматривалось со странной смесью почтения и ужаса. Это имя звучало то как Г'танто, то Танота, то Тхам‑та, Татан или Тхан‑Так, и я не нуждался в советах моих многочисленных корреспондентов, увлеченных оккультизмом, чтобы сблизить корневые основы всех этих имен и прийти к имени того, кого Фон Юитц назвал Гатаноа.

Были и другие волнующие детали.