В предыдущие дни я успел тщательно осмотреть полуразрушенное здание это было частью моего скрупулезно разработанного плана. В соответствии с ним для нашего ночного бдения была выбрана бывшая спальня Яна Мартенса, убийство которого часто упоминалось в деревенских легендах. Смутное чувство подсказывало мне, что помещение, в котором жил много лет назад сделавшийся жертвой злодеяния один из Мартенсов, наилучшим образом соответствует моей цели. В комнате площадью около двадцати квадратных футов, расположенной на втором этаже в юго‑восточном углу здания, как и повсюду в доме, валялись обломки мебели и прочая рухлядь. В окнах одно из них, выходившее на восток, отличалось огромными размерами, другое, обращенное на юг, было небольшим и довольно узким недоставало стекол и ставен. Против большого окна располагался внушительных размеров голландский камин, украшенный изразцами с запечатленным на них библейским сюжетом о блудном сыне. Против другого окна стояла просторная, встроенная в стену кровать.

Я прислушивался к раскатам грома, пробивавшимся сквозь плотную стену деревьев, и обдумывал дальнейшие шаги. Первым делом я решил подготовить возможные пути к отступлению и закрепил на боковых выступах большого окна три веревочные лестницы, которые благоразумно прихватил с собой. Их нижние концы касались травы под окном я проверил это заблаговременно. Затем мы приволокли из другой комнаты широкую кровать на ножках и поставили боковой стороной к окну. Забросав кровать еловыми ветками, мы расположились на ней, держа наготове оружие. Согласно моему плану, всю ночь попеременно двое должны были отдыхать, а третий нести дежурство. Откуда бы ни появился демон, возможность отхода была нам обеспечена. Если он войдет в комнату через дверь, мы ускользнем по веревочным лестницам, а если влезет в окно, в нашем распоряжении дверь и лестница внутри здания.. Нам и в голову не приходило, что все может обернуться гораздо хуже, хотя, памятуя о недавнем жутком происшествии, мы обязаны были внутренне подготовиться к самому страшному. В какой‑то момент моего дежурства, а именно между полуночью и часом ночи, несмотря на зловещую обстановку, открытые окна и приближавшуюся грозу, мною овладела странная дремота. Я расположился между двумя своими спутниками Джорджем Беннетом (он был ближе к окну) и Уильямом Тоби, лежавшим у камина. Беннет спал, очевидно охваченный, тою же болезненной дремотой, что и я, поэтому дежурство я передал Тоби, хотя и он уже клевал носом. И вдруг поймал себя на том, что пристально смотрю на камин, более того, я был просто не в силах оторвать от него глаз, что само по себе было довольно странно. Проносившиеся перед моим внутренним взором образы наверняка были навеяны приближавшейся грозой, ибо во время короткого сна меня посетили поистине апокалиптические видения. Один раз я наполовину проснулся скорее всего по той причине, что мой товарищ, лежавший у окна, беспокойно взмахнул рукой и уронил ее мне на грудь. В полусне я не видел, насколько бдительно стоит на часах Тоби, но помню, что испытал острое беспокойство по этому поводу. Силы зла угнетали меня своим присутствием. Потом я, кажется, снова уснул, вновь погрузившись в некий потусторонний хаос, но почти сразу же был вырван оттуда разрезавшим ночную тишину жутким воплем, подобного которому мне не доводилось слышать ни разу в жизни. Ни до того, ни после мое в достаточной мере богатое воображение не могло воссоздать этот страшный, леденящий душу вой.

Исходивший из самых глубин человеческого естества страх сливался в этом вопле с агонией бешеной и безнадежной борьбы против демонической тяги черных врат забвения, по ту сторону которых кончалась жизнь и начиналось неведомое.