Если верить описаниям Эми, то эта тварь — газ. Он не подчиняется физическим законам нашей Вселенной. Он не имеет никакого отношения к звездам и планетам, безобидно мерцающим в окулярах наших телескопов или безропотно запечатлевающимся на наших фотопластинках. Он не входит в состав атмосфер, чьи параметры и движения усердно наблюдают и систематизируют наши астрономы. Это просто сияние — сияние извне — грозный вестник, явившийся из бесконечно удаленных, неведомых миров, о чьей природе мы не имеем даже смутного представления, миров, одно существование которых заставляет содрогнуться наш разум и окаменеть наши чувства, ибо при мысли о них мы начинаем смутно прозревать черные, полные угрозы пропасти, что ждут нас в космическом пространстве.

Я надеюсь, что до той поры, пока Испепеленная Пустошь не скроется под водой, ничего не случится с Пирсом. Эми такой милый старик — когда строители выедут на место, я, пожалуй, накажу главному инженеру присматривать за ним. Мне ужасно не хочется, чтобы он превратился в пепельно‑серое, визжащее, разваливающееся на куски чудовище, что день ото дня все чаще является мне в моих беспокойных снах.

Скиталец тьмы

Мне было видение черного зева вселенной,

Где слепые планеты в вихре звездной метели

Летят в черной бездне, объятые ужасом вечным,

Без памяти, без имени, без цели...

Немезида

Посвящается Роберту Блоху

Осмотрительные дознаватели едва ли рискнут подвергнуть сомнению общепризнанное мнение, что причиной смерти Роберта Блейка стала молния или сильное нервное потрясение, вызванное электрическим разрядом. Верно, что окно, у которого он стоял, осталось целым, однако природа не раз демонстрировала нам свою способность к необычайным феноменам. Выражение же его лица могло быть обусловлено неким рефлекторным сокращением лице‑вьк мышц, причина коего могла и не иметь ни малейшего отношения к им увиденному, а вот иные записи в его дневнике, бесспор‑ио, явились плодом его фантастических вымыслов, рожденных под Сиянием местных суеверий и древностей, которые он обнаружил. Что же касается паранормальных явлений в заброшенной церкви на Федерал‑Хилле, то проницательный аналитик без труда отметит их связь с шарлатанством, сознательным или невольным, к коему Блейк имел тайное касательство.

Ведь, в конце концов, несчастный был писателем и живописцем, всецело посвятившим себя области мифов, сновидений кошмаров и суеверий и в своих штудиях выказавшим сильную склонность к необычным сценам и эффектам. Его прежний приезд в этот город с визитом к странному старику, так же, как и он сам, глубоко интересующемуся оккультной и запретной мудростью, имел своим следствием смерть в языках пламени, и, должно быть, он вновь прибыл сюда из родного Милуоки, подчинись некоему мрачному инстинкту. Возможно, ему были известны некие предания, вопреки его утверждениям об обратном, о чем свидетельствуют дневниковые записи, а его гибель, вероятно, убила в зародыше некую грандиозную мистификацию, приуготовленную обрести литературное воплощение.

Среди тех, однако, кто изучал и сопоставлял данные обстоятельства, остаются немногие упрямцы, отдающие предпочтение гипотезам менее рациональным и менее отвечающим здравому смыслу. Они склонны трактовать многие пассажи дневника Блейка в буквальном смысле и многозначительно указывают на некоторые факты, такие как несомненную подлинность старинных церковных книг, достоверное существование до 1877 года одиозной еретической секты адептов Звездной Мудрости , как и задокументированное исчезновение в 1893 году чересчур дотошного репортера по имени Эдвин М. Лиллибридж и самое главное выражение чудовищного, неописуемого ужаса на лице молодого журналиста в момент его смерти. Именно один из немногих упрямцев, будучи склонным к фанатическим крайностям, выбросил в воды залива тот самый камень причудливой огранки вместе со странно изукрашенным металлическим ларцом, обнаруженным в шпиле старой церкви в черном шпиле без окон, а вовсе не в башне, где, как указывалось в дневнике Блейка, изначально хранились эти предметы.